Петр Филиппович сразу назвал:
— Это может быть теплоход «Амалия». На нем есть торгаши. Есть, наверное, и другие суда, но «Амалия» — точно.
— Расскажите, пожалуйста, об этом Николаю Васильевичу.
Петр Филиппович вернулся домой поздно. Поужинал молча. Варвара Федосеевна заметила, что пришел он не в настроении, и не спрашивала о причинах. За время долгой супружеской жизни она научилась понимать своего Филиппыча по одному его взгляду. Знала, что скоро отойдет и сам расскажет, что произошло.
А Шепелюк после беседы с чекистами сильно переживал за Оксану. Его предупредили, чтобы он никому, в том числе и домашним, не говорил о состоявшейся беседе в управлении КГБ. И тем не менее надо было как-то предупредить дочь.
Оксана тоже вернулась не в духе. Сразу прошла к отцу в комнату. А через минуту Петр Филиппович позвал жену из кухни:
— Варвара, зайди на совет.
— Что случилось? — вытирая руки о фартук, спросила Варвара Федосеевна. В комнате она застала немую сцену, Оксана стояла перед отцом с опущенной головой.
— Я институтов не кончал, — заявил глава семейства, — дипломатничать не умею, секретов от вас у меня нет, так что говорю прямо: чтобы ноги этого шалопая больше в нашем доме не было. Ясно?
— Чего уж ясней, — вздохнула Оксана. Она привыкла безоговорочно слушаться родителей, и никаких возражений у нее против сегодняшнего запрета тоже не было. Тем более что Эдик ей нисколько не нравился. Она и сама пожалела, что привела его на квартиру и познакомила с родителями. Но как было отказать... Могла, конечно, посоветовать идти прямо в бригаду и там с отцом обговорить все дела с устройством на работу. Могла, а вот промашку сделала — привела домой...
Откуда было знать девушке, что менять свое место за стойкой бара на работу портового грузчика Вартанов не собирался, что ему непременно требовалось познакомиться с Шепелюком, войти к нему в доверие и прикинуть, способен ли отец Оксаны пойти на то, чтобы «не заметить» операцию по перемещению контрабандных товаров при обработке судна «Амалия». А сделать это сподручнее всего было именно в квартире Шепелюков, в непринужденной домашней обстановке.
— Папа, извини, пожалуйста. Я ведь не знала, что так получится. Говорил, что хочет поработать в бригаде...
— Работничек... — ворчал Петр Филиппович. — Надо подальше от таких. В общем, будь поразборчивее в знакомствах.
31
Аринина пригласили на беседу в управление КГБ после того, как «Бейсуг» возвратился из рейса и в пароходстве стало известно о происшествии в иностранном порту, случившемся с радистом.
Генерал Гаевой и полковник Шахтанин с интересом слушали его неторопливый обстоятельный рассказ о Чукрине и Фишмане, отмечая про себя тонкую наблюдательность и завидную память врача. Контрразведчики внимательно проследили действия радиста, сопоставляя их с другими, поступившими к ним ранее сведениями о провокации, о поведении Чукрина дома и за границей и его связях с местными фарцовщиками. В управлении уже знали, что Чукрин перед рейсом встречался с Вартановым, а после плавания между ними разыгрался скандал, который грозил перерасти в драку, причем бармен требовал выплатить ему неустойку.
Из всего этого Шахтанин делал обоснованный вывод, что между двумя дельцами была заключена сделка и что радист находится в долгу перед Вартановым.
— Григорий Павлович, как по-вашему, Чукрин способен на предательство? — спросил генерал.
Аринин после небольшой паузы с уверенностью заявил, что радист склонен разве только к мелкой фарцовке, а на предательство не пойдет. В подтверждение этой мысли он сослался на то, что в полиции Чукрин, видимо, не скис, сопротивлялся, так как его допрос затянулся до утра.
— Полиция не смогла скрыть задержание Чукрина, — сказал Николай Васильевич генералу, — а это большой прокол в задуманной ими провокации. Где у них гарантия, что радист нам не расскажет обо всех своих перипетиях, о взаимоотношениях с лавочником Яшей? А то, что эти взаимоотношения были нечистыми, вытекает из наблюдений Григория Павловича.
— Я в этом уверен, — подтвердил врач.
— Итак, что же нам остается?.. — Алексей Иванович задержал взгляд на Аринине.
— Думаю, что Чукрин все расскажет, — высказал свое мнение врач. — Он относится к тому типу людей, которые сначала напакостят, а потом ужасаются тому, что натворили.
— Просьба к вам, Григорий Павлович: как только увидите радиста — посоветуйте ему зайти к нам и обо всем чистосердечно рассказать.