Беловидова была несколько удивлена такой осторожностью гостя, но промолчала и стала расспрашивать о сестре и Букретове, не скрывая своей зависти, что им удалось выбраться за границу из кошмарной России.
— Ах, как бы я хотела быть там вместе с ними, — откровенно высказалась она. — А что же вас оставили? Сестра столько мне рассказывала о вас...
— Приказ, милая Зинаида Никитична, приказ... Да и судьба. От нее никуда не уйдешь.
Разговор незаметно перешел к былым временам, увлечениям, которые пришлось оставить, так как смута, охватившая Россию, все перепутала в жизни благородных людей, к которым они себя причисляли, остались одни воспоминания. А еще недавно Беловидова посещала литературный салон своей знакомой актрисы, где молодые поэты читали стихи, от которых она буквально млела. Да и сама как-то незаметно увлеклась русскими сонетами, о которых много говорила, стремясь обратить на себя внимание своей оригинальностью.
Беловидова обхватила голову руками, помолчала, словно отрешаясь от всего земного, и прочла наизусть:
Все осталось томительным мгновеньем; Мятежно верю зову вечной воли. Хочу, чтоб ты горел моим гореньем! Хочу иной тоски и новой боли.— Вам, мужчинам, не понять этой боли, — вздохнула она.
От сестры Беловидова знала, что Мацков тайком пописывал стишки, но не надеялась, что до него дойдет ее настроение.
— Великолепно! — восторженно сказал он. Откинув голову, он что-то припоминал, затем ответил ей словами, которые отыскал в своей памяти:
Играет ветер тучею косматой, Ложится якорь на морское дно, И бездыханная, как полотно, Душа висит над бездною проклятой.Беловидова словно очнулась. Стихи усилили ее боль от безвыходности своего положения в этом мире. Она уставилась на гостя пронизывающим взглядом, все так же крепко сдавливая ладонями виски. Вдова Беловидова была еще молода, но считала, что жизнь ее прошла, и поэтому все крайности, которые она позволяла себе в минуту отчаяния, тут же сама и оправдывала внутренним монологом, как молитвой перед неизбежной кончиной. Ей почему-то, захотелось в эти минуты переодеться в длинное платье из вишневого панбархата, в талию, с длинным рукавом, слегка собранным у плеча, с воротником стойкой, и покружиться в упоительном вальсе с мечтательным офицером. А потом хоть потоп...
Мацков сидел перед ней уставший и никак не был похож на того офицера, который ей представлялся, да и мысли его, похоже, заняты совсем другим. В беспросветной тьме мартовской ночи он не увидел, как по ее лицу скатились слезинки, которые она тут же смахнула. Потом она решительно встала, сказав, что утро вечера мудренее...
Встреча с Ждановским, к которому Мацков пришел под предлогом поступления на работу, ничего хорошего не дала.
Однокашник не только был удивлен рискованному его появлению, но и в назидание грубо высказал несколько советов по части конспирации.
— Пойми же ты, дурья твоя голова, что ЧК разгромила «Круг». Феськов и многие другие арестованы. Извини, но принять тебя на работу не могу, потому что новый человек сразу же привлечет внимание. Начнут копаться: кто ты, откуда такой взялся... Бывает, что я сам дома не ночую...
— Что же мне прикажешь делать?
— Ты кто? — спросил его в упор Ждановский.
— Как кто? Подполковник Мацков, Василий Леонтьевич, адъютант.
— Ну и наивный же ты, братец, ничему не научился... Впрочем, не обижайся — все штабные на один фасон. Букретов давно не атаман, никакой ты не адъютант и не подполковник. Ты теперь только гражданин Мацков и даже не можешь называть себя своим собственным именем, которым тебя окрестили.
Мацков кое-что понял после этого разъяснения и сказал тихо:
— Я Зимин Александр Иосифович...
— Вот, вот... Советую с этого везде начинать.
Мацков тут же показал документы на имя Зимина, но и после этого Ждановский продолжал ему разъяснять, что время открытых выступлений против Советов прошло, хотя станичники и недовольны продразверсткой. Советы это учитывают и разрешили частную инициативу, организуют кооперативы.
— Значит, ты за Советы?
Ждановский ядовито улыбнулся. До чего же наивен и прямолинеен этот интеллигентик Мацков!.. Но он сдержал себя и сказал:
— Надо выждать. Посмотреть... А пока помогать тем, кто в горах и в плавнях, находить преданных людей, поддерживать в них дух «ледяного похода». Если ты пришел ко мне за советом, то ничего другого не могу предложить, кроме как уходить к зеленым, и как можно быстрее, иначе тебя поймают, как куропатку.
В планы Мацкова не входило связываться с зелеными. Он намеревался скорее вернуться к Букретову, но для этого нужно было все же собрать кое-какую информацию о положении на Кубани.