…От Сапронова возвращались темной ночью. Ни звезд, ни луны не было видно. Месили грязь, с трудом вытаскивая ноги из раскисшего чернозема. Когда добрались наконец до Анатолия и сели за горячий чай, Анатолий вдруг сказал:
— А вы знаете — только сейчас я поверил Сапронову. И все-таки я еще не вижу, как мы сможем разгромить банду!
— Да, Анатолий, до этого еще далеко… Один Сапронов не справится, надо еще одного-двух наших людей подбросить к Чернышову, только тогда можно будет надеяться на успех!
Утром Прозоров был в станице Абухской, оставив Анатолия Неженца для связи с Дмитрием, получившим задание встретиться с Худяковым. В Абухской Прозорова встретил встревоженный майор Марченко.
— Я ждал тебя… Поехали.
…Месяц назад в Абухскую приехала учительница русского языка Галина Ивановна Еремина. Она только что закончила с отличием институт и сама напросилась в самый трудный район. Галина понравилась жителям — она собрала ребят, побывала у каждого из них дома, познакомилась с их родителями, а потом всех пригласила в бывший табачный склад, который она использовала под клуб… Никакой писчей бумаги, а тем более школьных тетрадей тогда не было, но Галина нашла выход из положения — на этом собрании она показала «тетрадки», сшитые из газет, и объяснила, что писать можно между строк. Чернил нет? Их можно изготовить из сока спелых ягод бузины, а бузины кругом — заросли.
Две недели работала школа. И вот вчера, под утро, возле табачного склада нашли убитого сторожа и Галю, растерзанную бандитами… На ее груди, пронзенной штыком, лежала записка, написанная печатными буквами:
«Катись, стерва, откель пришла!»
Майор Марченко был уверен в том, что это — «почерк» банды Чернышова.
— Они и табаку-то взяли всего несколько мешков. Галя им мешала! Совсем обнаглели, гады!
…А через три дня позвонил из Предгорной дежурный истребительной группы:
— Лейтенант Неженец и вся группа выехали на происшествие. Лейтенант просил вас срочно возвращаться…
У Прозорова екнуло сердце — что-то стряслось! Может, Сапронов провалился или бандиты совершили налет на станицу?
В Предгорной дежурный начал доклад:
— Тут такое было!..
Зазвонил телефон.
— Это ты, капитан? — председатель колхоза говорил ровным, спокойным голосом. — Я к тебе приехать не могу, давай, если можешь, ко мне!
Председатель рассказал о том, что к нему рано утром с диким ревом ворвалась Матрена Гапоненко — подводу требовала, чтобы мужика своего убитого вывозить…
— Какого мужика?
Председатель не успел ответить — с шумом ввалился Анатолий:
— Получилось, товарищ капитан! Восемь человек убито, в том числе и Плошин. Худякова среди них нет — исчез куда-то. Шел настоящий бой. Есть потери и со стороны Чернышова, но, видно, небольшие. Только что встретил Екатерину, жену Сапронова. Она мне незаметно подмигнула, показала на левую руку — видно, наш Сапронов жив, только ранен в левую руку. А вот это — почитайте…
И Неженец протянул капитану записку, написанную ровным каллиграфическим почерком на немецкой трофейной бумаге. В записке было обращение к «гражданам» вести борьбу против «красной власти», которой «скоро будет конец». А кто поднимет руку на «лесных братьев», тех ожидает такая же участь, что и худяковцев: собакам — собачья смерть!
А внизу подпись: Чернышов.
«Да, опять он, Чернышов. И опять ему неймется! — подумал Прозоров. — Родины у него нет — он ее продал. Осталось у него лишь логово в лесу, за которое он держится, как черт за грешную душу. И логово это со всех сторон обложено, а он все тот же: «Скоро красной власти будет конец!» Враг. Заклятый. До последнего вздоха — враг…
А вслух спросил:
— Где нашли записку?
— Она была прикреплена к еловой ветке и положена на убитых худяковцев.
— Так… Ну, это потом. Где же Дмитрий? Он же шел на встречу с Худяковым?
Неженец положил перед капитаном листки, исписанные мелким убористым почерком:
— Это донесение Дмитрия…
«…Вчера был у Тани. В двенадцать ночи ввалился Худяков. Отстранил Таню и навел на меня браунинг:
— Считаю до пяти — где моя сумка?