— В нашей амбулатории его обследовали, — ответил Павлов. — Прописали лекарство, строгую диету — ничего, кроме хлеба с водой, и дали временное освобождение от работы. Но Дровяников на работу приходит ежедневно…
— В таком случае, на бланке Кубано-Черноморской чрезвычайной комиссии напишите следующее:
«В войсковую областную больницу. Старшему врачу. Кубчека просит тщательно и вне очереди освидетельствовать здоровье сотрудника тов. Дровяникова Василия Евдокимовича, так как амбулатория вверенной мне комиссии находит в нем признаки опасного заболевания.
— И распорядитесь, Иван Данилович, от моего имени освободить его от службы до полного выздоровления.
Павлов ушел, а Котляренко вдруг припомнил день знакомства с Дровяниковым.
В ЧК к нему вошел высокий стройный парень с небольшими усиками на приветливом лице, протянул удостоверение:
«Политический отдел Революционного военного совета 9-й армии настоящим удостоверяет, что Дровяников Василий Евдокимович направляется в распоряжение Кубано-Черноморской чрезвычайной комиссии для назначения в должности по усмотрению.
Прочитав документ, Котляренко мягко сказал:
— Рад вашему назначению к нам. Задачи Чрезвычайной комиссии вам известны? Расскажите о себе.
— Опыт борьбы с контрреволюцией у меня есть: участвовал в гражданской войне, в политбюро Майкопского отдела работал заведующим…
Но в этот момент в кабинет председателя Кубчека вбежал взволнованный Виноградов, один из членов коллегии ЧК. Извинившись, он передал Котляренко распечатанный конверт. Быстро ознакомившись с его содержанием, Котляренко сказал Дровяникову:
— Нам необходимо срочно выехать, а вы отдохните с дороги и напишите автобиографию, а завтра приступите к работе.
Утром следующего дня Котляренко читал аккуратно написанные рукой будущего знаменитого певца строки автобиографии:
«Я, Дровяников Василий Евдокимович, родился 1 января 1890 года в селе Великое (бывший Царский Дар) Майкопского отдела Кубанской области в семье бедного крестьянина.
В 1912—1917 годах проходил военную службу.
В марте 1917 года вступил в партию большевиков при штабной фракции. За агитацию против войны, против июньского наступления в 1917 году был заключен в Луцкий замок, но как председатель полкового комитета взят товарищами на поруки и отпущен. За проведение большевистской агитации посажен в киевскую тюрьму, но восставшими солдатами освобожден.
В октябре 1917 года бежал из Киева на Кубань, прибыл в родное село Царский Дар. В то время там шла предвыборная кампания по выборам в Кубанскую раду. Своим выступлением на съезде в Майкопе подорвал голосование за представителя от богатой верхушки села. В выступлении агитировал против контрреволюционно настроенных организаторов съезда, против военной политики царя, вел усиленную пропаганду за партию большевиков.
В декабре 1917 года был избран комиссаром села Царский Дар и его окрестностей, где и работал под страхом смерти среди атаманов и прочей своры.
Участвовал в боях против Корнилова и сам был организатором и начальником штаба Коммунистического полка имени В. И. Ленина в Майкопском отделе. И первый отпор Корнилову в 1918 году в районе Некрасовская — Филипповская — Царский Дар был дан моими отрядами, которые я организовал, обучил, вооружил, будучи комиссаром данного района.
В районе Владикавказа, будучи болен сыпняком, попал в плен и угодил в лапы белой контрразведки. Посажен в екатеринодарскую тюрьму, откуда по болезни был отпущен под надзор. Если бы контрразведка выяснила принадлежность к партии большевиков, был бы расстрелян. Пришлось уйти в подполье, где скрывался до прихода Красной Армии.
В 1920 году, до прихода в Кубанскую ЧК, работал в Майкопском ревкоме, позже заведующим политбюро Майкопского отдела».
В Кубано-Черноморской ЧК Дровяников работал недолго, но запомнился всем как отзывчивый товарищ, способный работник, истинный талант в пении.
…О многих сотрудниках тех лет следует еще рассказать. Никогда не забыть товарищей, которые погибли при исполнении служебных обязанностей. Это были Михаил Полуян, Михаил Трофимович Сизоненко, Михаил Дмитриевич Клепиков.