- Подожди, Джуди. Прежде чем ты начнешь читать, дай-ка я возьму карандаш и бумагу, чтобы делать заметки.
Этель все еще была в ванной. Я взял карандаш, блокнот и опять подошел к телефону, готовый к Джудиным новостям.
– Ну так что?
Дочь, немного поколебавшись, еще раз извинилась за предстоящий разговор. Теперь она заговорила довольно быстро, и от этого у меня самого сдавило в горле, как бы в ответ на ее взволнованность.
Я понимал, что с моей стороны напряженность была вызвана тем, что наша семья была очень дружной, и мы всегда открыто делились всем – и хорошим и плохим. Мы с Этель гордились своими дочерьми. Энн хорошо училась и выказала довольно необычные способности в области искусства. Джуди же училась на дефектолога в Бостонском университете, специализируясь в работе с детьми с физическими недостатками. Сначала она начала учиться в Мэрилендеком университете, находившемся всего в каких-нибудь 30 минутах езды от дома. Она прожила почти полтора года в переполненном общежитии прямо на территории университета, и обстановка была не из легких. На следующую же зиму она перевелась в Бостонский университет, где сняла себе небольшую комнатку. В Бостонском университете, как она нас уверяла, дела у нее шли гораздо лучше.
Ранней весной 1975 года у меня самого все шло как нельзя лучше. В свои 50 лет я был довольно преуспевающим страховым агентом. У меня была прекрасная жена, две очаровательные дочки, красивый дом. Все во мне вдруг воспротивилось тем плохим известиям, которые мне предстояло услышать от дочери.
– Дорогие мама и папа, – начала читать Джуди. – Мне очень трудно писать вам это письмо, потому что я вас и Энн очень люблю. Не знаю, есть ли еще где-нибудь такая дружная семья...
Замерев, я слушал, как Джуди описывала в мельчайших подробностях всю жизнь в нашей семье: как мы, как родители, никогда не учили детей тому, чего сами никогда не делали, как непритворно мы относились друг к другу, как она ценила то, что росла в атмосфере любви и спокойствия и как благодарна она была нам за свое воспитание.
Затем, когда она перешла к описанию недавнего периода полного своего одиночества, моя рука с силой сжала телефонную трубку. Однако с одиночеством она справилась, устроившись работать на «горячую линию экстренной помощи», где ей приходилось по телефону помогать нуждающимся в такой помощи людям. Затем последовало длинное описание того, как один человек чуть не покончил жизнь самоубийством, и какой неопытной она была для такой работы по телефону. Однако были люди, работавшие с ней, у которых был такой опыт и к тому же противоположные точки зрения. Они также могли ответить на все те вопросы, ответов на которые у нее не было.
Потом она стала мне рассказывать о Дике. По словам Джуди Дик был что называется «библейским верующим». Он также работал на линии. Вскоре они подружились. Дик очень часто и подолгу рассказывал Джуди о Библии, а когда Джуди объяснила ему, что ей никогда не доводилось читать Библию, к тому же у нее ее и не было, Дик принес Библию ей в подарок. В течение многих месяцев Дик предлагал ей прочесть то или иное место в Библии, что она и делала.
– С Диком мы подолгу беседовали, папа, и из того, что я узнала в результате наших разговоров и из того, что я прочитала в Библии, а также многого другого, я...
Я затаил дыхание, когда она сделала паузу, чтобы собраться с духом.
– Я тоже стала верующей.
Последовала длинная пауза.
– А что же, Джуди, это означает?
– Это означает, что я верю в Бога. Я верю, что Библия – Слово Божье, и (опять длинная пауза) что Иисус Христос и есть обещанный Мессия!
Меня просто парализовало от этих слов. Многие родители пришли бы от таких слов в восторг, ну а я был ими просто раздавлен! Ведь мы же евреи! Само упоминание имени Христа вызывает состояние неловкости. А уж считать Его Мессией – сказать такое даже язык не повернется! Для любого из нас поверить в то, что Иисус и есть Мессия, означает предать свой народ, обесчестить память всех наших предков за более чем две тысячи лет. Как Джуди только посмела сделать такое!
Во мне все закипало. Первой моей реакцией было отругать ее как следует. Я уже было приготовился к этому, как вдруг во мне заговорил другой голос: «Не наноси ответный удар. Веди разговор начистоту. Джуди просто промыли мозги. Это только дань моде. Вы ведь любите друг друга. Не делай так, чтобы этот разговор окончился взаимной обидой и гневом! Это безумствование пройдет, и она придет в себя».
Именно так я и поступил. И хотя внутри у меня все клокотало, я продолжал вести разговор открыто, задавая ей вопросы, но не навязывая своего мнения.