Однако история секулярного общества за последние две тысячи лет настолько занималась нагнетением эмоций, что истинная причина разделения оставалась в стороне. Знакомая модель: страх, уход в себя, злость и отчуждение.
Это не замедлительно сказалось и на моем бизнесе. Один из бухгалтеров, которого я знал в течение многих лет и который посылал ко мне клиентов, поскольку ему нравился мой деловой подход, однажды позвонил и сказал, что больше иметь дела он со мной не желает, объяснил он это тем, что он и его жена чувствовали себя глубоко оскорбленными нашей верой в Иисуса, и по ее настоянию он прекращает сотрудничать со мной. А ведь я даже никогда в глаза не видел его жены!
Несмотря на то, что никто из моих клиентов не отказался от своей страховки из-за моей новой веры, я знал, что в некоторых кругах идет какая-то возня вокруг меня. Я еще больше ушел в себя и еще больше почувствовал себя в изоляции.
Однако так вели себя не все.
Мэйбл, которую мы знали лет тридцать, была одной из самых близких подруг Этель. Она коршуном бросалась в защиту Этель. Все же она никак не могла смириться с тем, что мы перестали быть евреями. За нас она глубоко переживала. Она не раз приходила к Этель и по-дружески спрашивала:
– Не пойму никак: ведь вы со Стэном одна из самых счастливых супружеских пар среди всех наших друзей. У вас прекрасные отношения с детьми. Стэн прекрасно зарабатывает. У вас прекрасный дом. У вас есть все, о чем другие могут только мечтать. Зачем вам понадобилось связываться с этим христианством?
Мы поделились с Мэйбл нашими мыслями и нашей внутренней радостью. Нам была понятна боль, которую чувствовала Мэйбл, когда о нас плохо отзывались другие. Мы ей за это были очень благодарны.
Все же у меня нашелся ответ на вопрос, что приносит еврейской семье вера в Христа. Эта вера испытывает и нас и нашу веру. Нам вдруг открылась другая сторона преследований.
В течение всего этого периода Бог нас поддерживал морально Своей благодатью и Своей любовью. Мы никому не позволили лишить нас нашей новоприобретенной радости, нашей победы – мы приспосабливались к невзгодам и переменам в своей жизни.
15. КАК ЖЕ ТЕПЕРЬ ЖИТЬ?
Девять месяцев спустя, после моей поездки в Мессия Колледж меня не покидало экзальтированное чувство. Раньше такого со мной не бывало. Я чувствовал такую радость, такую легкость, свободу, присутствие Бога, что объяснить это тем, кто подобного не ощущал, – невозможно.
Я уверен, что у большинства новообращенных появляется такая же эйфория. Все, что ни просится в молитвах – удовлетворяется автоматически. Решение каких-нибудь личных проблем было делом еще более легким. Например, мое постоянное курение. После тридцати лет постоянного курения я пытался несколько раз бросить, используя при этом все: и гипноз, и силу воли, и психологическое стимулирование. Все впустую.
Проблема достигла своего пика вскоре после того, как я стал христианином и когда я стал участвовать в собраниях верующих: на одном таком собрании я увидел, что единственный курящий в зале – это я. Мне стало неловко. Наконец я решил выложить Господу все начистоту, признавшись, что один не могу справиться с собой, и попросил Его помочь мне бросить курить. И Он помог! С тех пор я не курю.
В тот же самый момент у меня пропало всякое желание курить. Поначалу я носил с собой в кармане пачку сигарет, но потом ее просто выбросил.
В нашей жизни появилась необычайная легкость во всем, и так продолжалось около девяти месяцев. Затем эйфория закончилась, и я опять впал в отчаяние. В чем же ошибка? Я попытался поговорить об этом со своими друзьями, у которых был большой духовный «стаж». Они только посмеялись и сказали, что Господь указывает мне на то, что мне еще следует духовно вырасти. Настало время спуститься с облаков и избавиться от отчаяния и приняться за поиски основ веры. Настало время узнать, какой же мне путь уготовил Бог.
Эта мысль была несколько претенциозной. Думать о том, что у Бога есть для меня какое-то особое задание, было удивительно. Чем же я могу быть Ему полезен?
Как верующий еврей я знал, что стал чем-то необычным. Несмотря на то, что я осознавал себя евреем, большинству евреев в моей компании становилось не по себе. Старые раны и старый жизненный опыт давали о себе знать во многих из них, и в целом все члены еврейской общины едва верили в то, что произошло с нашей семьей.