Фильм содрогался в своем завершении. Наконец зажегся свет. Внезапно Брайт поднялся и начал пробираться между рядами.
Бантер приготовился следовать за ним, но Брайт вместо того, чтобы пройти к ближайшему выходу, вдруг зашел за занавеску, над которой синим пламенем горела надпись «Джентльмены».
Бантер опять опустился на стул и начал ждать. Другие джентльмены входили и выходили, однако Брайт так и не появлялся. Бантера охватило беспокойство. Имелся ли там второй выход? Свет в зале потускнел и погас, и на сцену вышел комик. Бантер встал и спотыкаясь об ноги трех хихикающих девушек и раздраженного пожилого мужчины, прокрался через проход между рядами.
Когда он это сделал, занавеска, прикрывающая вход в мужской туалет, отодвинулась в сторону, и оттуда вышел мужчина. Бантер внимательно смотрел на него, когда тот проходил в мягком полумраке зала, и остроконечный силуэт его лица говорил о том, что этот человек бородат. Пробормотав извинение, он прошел мимо Бантера и пошел по проходу между рядами. Бантер было направился за ним, но, подчинившись какому-то инстинкту, повернулся к занавешенной двери выхода из кино и обернулся.
Он увидел удаляющуюся спину бородатого мужчины, вырисовывающуюся в ярком свете дня; бородач проходил через выход на улицу; и тут Бантер вспомнил, как однажды Уимси сказал ему: «Любой дурак способен замаскировать свое лицо, но надо быть гением, чтобы замаскировать спину». Не зря Бантер в течение пяти дней неустанно следовал за этой спиной через весь Лондон, чтобы не изучить каждую ее линию. Мгновенно он преодолел проход между рядами и выскочил на улицу. Борода не борода, это был нужный ему человек.
Еще два такси, а затем гонка до Кенсингтона. На этот раз, по-видимому, Брайт действительно направлялся в какое-то определенное место. Его такси подъехало к аккуратному дому в дорогом квартале. Он вышел из машины и достал ключ. Бантер попросил водителя подъехать к ближайшему углу и тем начал расспрашивать своего шофера:
— Вы не знаете номер дома, около которого остановилось вон то такси?
— Знаю, сэр. Номер семнадцать.
— Благодарю вас.
— Развод, сэр? — поинтересовался таксист с ухмылкой.
— Убийство, — ответил Бантер.
— Бог ты мой! — Очевидно, это была естественная реакция всякого на сообщение об убийстве. — Ну, надеюсь, его повесят за это, — пробормотал водитель и уехал.
Бантер осмотрелся вокруг. Он не рискнул пройти мимо дома под номером семнадцать. Он мог только по-прежнему находиться на посту. Кепи и фетровая шляпа как всегда находились при нем, и Он чувствовал, что даже опытные ветераны войны не нашли бы ничего лучше для маскировки. Бантер заметил аптеку и вошел в нее.
— Не могли бы вы сказать, кто проживает в доме № 17? — вежливо осведомился он.
— Почему не могу? — произнес аптекарь. — Джентльмен по имени Моркам.
— Моркам? — Мозги Бантера пронзила мысль острая как зубец ножовки. — Это такой крошечный джентльмен, у которого одно плечо чуть выше другого?
— Совершенно верно.
— И ярко-рыжие волосы?
— Да, сэр, ярко-рыжие волосы и бородка.
— О, он носит бороду?
— О да, сэр. Джентльмен из Сити, это он. Живет здесь столько, сколько я могу помнить. Очень приятный, учтивый джентльмен… Вы хотите узнать?..
— Да, — сказал Бантер. — Дело в том, я услышал, что в доме № 17 может найтись свободное место для личного слуги джентльмена, вот я и подумал, что надо узнать об этой семье, прежде чем обратиться по этому поводу.
— О, понимаю. Да, это очень милая семья. Тихие, детей нет. Миссис Моркам весьма симпатичная леди. Очень хорошо выглядит для своих лет, я бы сказал. Вообще-то они привыкли к целому штату слуг, но это было очень давно. А так, они держали двух девушек, вот и все. Если хотите сами можете убедиться в этом.
Бантер поблагодарил и вышел из аптеки, чтобы послать лорду Питеру телеграмму следующего содержания:
ОХОТА ЗАВЕРШИЛАСЬ
Глава 31
Свидетельствует помощник галантерейщика
Понедельник, 6 июля
— Я смотрю на это так, — произнес суперинтендант Глейшер. — Если этот Брайт — Моркам, а миссис Моркам — в сговоре с Велдоном, тогда Велдон и Брайт — назовем его пока так — тоже находятся в сговоре.
— Сомнительно, — проговорил Уимси. — Однако если вы считаете, что это отождествление предполагает биографию кого-то титулованного, то вы ошибаетесь. Все это годится лишь для того, чтобы наши выводы лопнули как мыльный пузырь.
— Да, милорд, это дело сомнительное, однако в нем имеется кое-какая зацепка. Тем не менее, ведь помогает каждая мелочь, а на этот раз у нас больше чем мелочь, чтобы проявить настойчивость. А не продолжить ли нам оттуда, где мы остановились? Если Брайт это Моркам, то он — не парикмахер; следовательно, у него не было оснований для покупки бритвы; и следовательно, его рассказ об этой бритве — полное очковтирательство, как, собственно, мы и считали все время; следовательно, говоря человеческим языком, нет никаких сомнений в том, что Поль Алексис не совершал самоубийства, а был просто-напросто убит.