Хили говорит, что перед брифингами 2015 года его тошнило от беспокойства. Он испытывал к Лэнгфорду только уважение и признательность, но окружение за пределами сферы его командования стало ядовитым и подавляющим. Аллостатическая нагрузка, или совокупный стресс, стала непосильной для Хили. Боль от травм, которым не уделялось должного внимания, в том числе от его плеч, из—за которых он больше не мог поднять оружие, была просто невыносимой. Все эти смерти, все эти операции. Всего этого было слишком много.
- Да, я закончил, - ответил Хили.
Хили начал увольняться из армии. Тревога и гиперфункционирование, воспитанные в бойце КССО, остались, но не те обстоятельства, которые их требовали. Хили перенес операции на обоих плечах, которые потребовали обезболивающих и длительных периодов реабилитации. Его отношения с партнершей распадались. Как и у многих афганских ветеранов, переход Хили от болезненных закатов его военной карьеры к полностью реализованной гражданской жизни включал пребывание в больнице для получения постоянной психиатрической помощи.
В 2020 году Хили потребовал, чтобы Объединенное командование здравоохранения ретроспективно рассмотрело, что с ним "обращались как с непригодным с медицинской точки зрения". Командование просмотрело его записи. "[Что касается] посттравматического стрессового расстройства... у участника есть несколько записей из [Служб здравоохранения] о службе в Афганистане в 2010 и 2012 годах и Ираке", - уведомили Хили. "Боец был четко описан как “психологическая развалина"".
Хили никогда не знал об этих диагнозах ПТСР, равно как и не осознавал, что его должны были признать непригодным для службы из-за проблем, связанных с ПТСР. В 2020 году ему был поставлен ретроспективный диагноз ПТСР и ретроспективно он был уволен по состоянию здоровья из СОА.
По оценкам Марка Уэйлса, примерно у 80 процентов операторов SASR, с которыми он работал, есть какие-либо текущие серьезные проблемы с психическим здоровьем, вызванные или серьезно усугубленные их службой в Афганистане. У некоторых, по его словам, были диагностированы заболевания, и они проходят лечение. Это относится и к самому Уэйлсу. Однако подавляющее большинство страдающих не получают лечения, и статистические данные не отражают их психические травмы. По словам Уэйлса, эти люди просто покинули подразделение после Афганистана, "ушли в тень и забрали [свое посттравматическое расстройство] с собой".
По его словам, во многих случаях этим страдающим бывшим операторам было бы чрезвычайно трудно реинтегрироваться в нормальную гражданскую жизнь, даже если бы они действительно обратились за лечением; лучшим способом действий было бы помочь им перейти к образу жизни, который соответствует их текущим проблемам с психическим здоровьем, включая работу, где они могут находиться способен работать самостоятельно или из дома.
В Австралии и других странах существует лишь ограниченное понимание ПТСР и его взаимосвязи с распространенными сопутствующими заболеваниями, такими как депрессия, повышенная бдительность, тревожные расстройства, наркотическая и алкогольная зависимость. Еще более плохо изучено, как проблемы психического здоровья после боя связаны с физиологическими изменениями, которые обычно испытывают солдаты спецназа, такими как черепно-мозговая травма, вызванная взрывами оружия или проникновением взрывчатого вещества, травмами от удара или избыточного давления, возможными случаями хронической травматической энцефалопатии (ХТЭ), потерей слуха и хронической болью, часто боль в спине.
Была предпринята попытка отразить послевоенный опыт большой когорты спецназовцев, созданных после 11 сентября, в обобщающем диагнозе "синдром оператора", но исследования этого синдрома являются новыми и немногочисленными.
Что известно, так это то, что командиры закрывали глаза на ПТСР и другие проблемы психического здоровья в пользу боеспособности перегруженных полков, от которых требовали бесконечных командировок. Это было верно для SASR, но также и для КССО.
Возможности задать вопросы командирам сил специального назначения об их невыполненных обязательствах по охране психического здоровья были ограничены, поскольку большинство из них все еще служат, и к ним нельзя обратиться иначе, как через почти непроницаемый железный занавес министерства обороны от средств массовой информации. Однако недавно два таких командира были вынуждены отвечать на вопросы после того, как их вызвали повесткой в суд для участия в судебном расследовании смерти сержанта спецназа, который неоднократно участвовал в боевых действиях в Афганистане и Ираке.