— С Новым годом, дорогие товарищи! — произнёс диктор.
Начали бить куранты, и миллионы граждан замерли с поднятыми бокалами «Советского шампанского», рюмками водки, а где-то и с кружками самогона или мутного флотского «шила», в ожидании двенадцатого удара, после которого начнется Новый год и новая жизнь, которая будет хоть в чем-то лучше прежней. Курсанты были частью народа и не составляли исключения.
— Три, четыре… — вслух считал удары Веселов. — Пять… Десять…
Зазвенел хрусталь с искрящимся шампанским…
— Одиннадцать… Двенадцать!
Три парня и три девушки выпили заветные бокалы.
— Ур-рр-ра! С Новым годом!
Мишка поцеловал Маринку в губы, глядя на них, поцеловались Сергей с Аллой. Георгий обнял Инессу за талию, она не возражала, но вместо губ подставила гладкую щеку. В бокале выпукло блестела последняя капля шампанского. «Нужно родителям позвонить, поздравить!» — подумал он.
Мишка увлекся поцелуями, и Маринка стала вырываться.
— Чего ты? Здесь все свои! — подбодрил её Дыгай. — А на свадьбе вообще перед толпой народа целоваться придётся!
— А с этого места поподробней! — оживилась Маринка. — Ты что, делаешь мне предложение? Смотри, сколько у нас свидетелей!
— Не спеши, это только репетиция, — сдал назад Мишка. — Предложение сделаем при родителях, со сватами, как положено…
— Технично съехал с темы, гусар! — прищурилась Алла. Она заметно опьянела. Как, впрочем, и все.
— Никуда я не съехал, — обиделся Дыгай. — Спешить некуда. Распределюсь, приеду в часть, осмотрюсь — какие условия. А потом уже можно сватов засылать!
— А я бы на твоем месте не откладывал! — смеялся Веселов.
— Это еще почему?
— Да потому, что распределят тебя в глухомань, кругом на тысячу километров тайга, и самая завидная невеста там — какая-нибудь лосиха… Прикормишь ее — и пользуй без всякой свадьбы, без сватов и лишних расходов! А Маринка, как ни крути, гораздо лучше лосихи!
— И оливье умеет готовить! — вставила Алла.
— Не нагнетай! — Мишка с пьяным упорством покачал пальцем. — Сейчас такой глухомани и нет!
— Еще как есть! — не сдавался Веселов. — Знаешь анекдот?
— Какой?
— Брежнев выступает на съезде партии: «Вот что пишут нам товарищи из Сибири: «Срочно пришлите два эшелона водки, зэпэтэ, народ протрезвел, зэпэтэ, спрашивает, куда девали царя-батюшку…»
Все расхохотались. Особенно веселились девчонки:
— Вот умора! — хохотала Алла. — Выходит, они революцию пробухали!
— Молодец, Сережа! — вторила подруге Инесса. — Расскажи еще!
— Еще? — Сергей польщенно задумался. — А-а, вот… Знаете, что такое бормотуха «Пять звездочек»?
— Такой не бывает, — сказала Марина. — Бормотухой называют низкосортное пойло, какую-нибудь брагу, или вино плохое… Какие тут могут быть звездочки?
— Нет, это наш дорогой Леонид Ильич! — расхохотался Веселов.
Георгий под столом ударил его ногой — мол, чего разболтался! Но товарищ не обратил на него внимания, только отодвинулся.
— А почему? — поинтересовалась Инесса.
— Потому, что у него пять звезд Героя и не говорит, а бормочет!
Снова все засмеялись. По телевизору шел «Голубой огонёк». Вероника Маврикиевна и Авдотья Никитична изображали гардеробщиц, принимающих верхнюю одежду у артистов балета. Но на них никто не смотрел.
— Давайте за Новый год выпьем! — предложил Балаганский. — Пусть принесет то, что мы от него ждем!
— Конечно, вам принесет! — саркастически хмыкнул Мишка. — С такими предками останетесь в Арбатском военном округе, будете служить где-нибудь в штабе с девяти до шести, а потом переоденетесь в гражданку — и иди куда захочешь… В пивбар, например, или в театр, или девчонок клеить… А мы, пролетарии, в шахты пойдем, под землю, сутки — двое, через день — на ремень! Так что пути у нас разойдутся…
— Дурак ты, Мишка! Мне родители сто раз говорили, чтобы я по дипломатической линии двинулся, там у них действительно всё схвачено! Сейчас бы получил распределение в посольство какой-нибудь цивилизованной страны и поехал себе спокойно… Я сам жизненный путь выбрал! — спокойно ответил Веселов. — И тоже пойду под землю — без этого опыта настоящим ракетчиком не станешь! И друг наш в шахту пойдет. Так, Георгий?