— Я Мишке сказал: помоги девочке, а он ее… Хорош помощник! — смеялся Веселов, и Балаганский его поддерживал.
— Ладно, я просто раньше вас начал, — защищался Дыгай. — А вы что, по-другому помогали?
— Слушай, Мишка, а что между ними общего? — спросил Веселов. — Марина и эти девочки — разных полей ягоды!
— Не знаю, — пожал плечами Мишка. — Они одновременно в Иняз поступили и первое время вместе квартиру снимали, чтобы дешевле. А потом в общежитии место появилось, Маринка и переехала. А на Новый год девчонки в какую-то компанию намылились, но когда Маринка расписала, какие тут крутые парни, они и переиграли…
Балаганский покачал головой.
— Не совсем так. Та компания у них сорвалась, вот они к нам и пошли.
— Сорвалась? — удивился Дыгай. — Маринка говорила наоборот — им до последнего звонили и звали, а они отговаривались.
— Ладно, какая разница! — вмешался Веселов. — Главное, Новый год встретили отлично. А есть примета: как встретишь год, так его и проведешь!
Товарищи с ним согласились как по первому, так и по второму вопросу. Расходились все довольные праздником.
13 января 1982 года
Москва
На стене за столом секретаря комитета комсомола майора Беликова красовался вымпел «За высокие показатели в социалистическом соревновании». Сам майор в форменной рубашке с расстегнутым воротником и отстегнутым, висящим на заколке галстуком деловито перебирал какие-то бумаги, не обращая внимания на вошедшего Веселова. Каждую свою речь он начинал словами: «Мы, ракетчики…», хотя в войсках не служил, что объяснял внезапно севшим зрением, и после окончания академии сразу занял свое нынешнее кресло. Однако, сидя в нем, он дослужился до майора гораздо быстрее, чем в ракетной шахте.
То ли за напористость и прямолинейность, то ли за непропорционально крупную голову на хрупком туловище, Беликов получил прозвище Гвоздь. И действительно, с погонами, свисающими с плеч, он был похож на вбитый в кресло гвоздь больше, чем на ракетчика. Веселов невольно улыбнулся.
— Я смешно выгляжу? — проницательно спросил Беликов, поднимая голову.
— Никак нет!
— Чему тогда вы улыбаетесь, курсант?
— Да… нет, — растерялся Веселов. — Это я так, просто…
— Может быть, анекдот вспомнили? — ледяным тоном поинтересовался Беликов.
По спине Сергея пробежал неприятный холодок. Ещё минуту назад не ожидавший от вызова в комитет комсомола ничего плохого, теперь он буквально физически почувствовал исходящую от этого щуплого человечка угрозу.
— Не понимаю, товарищ майор!
— Вы, я вижу, вообще ничего не понимаете, товарищ курсант! Не понимаете, что говорите, что делаете… Как, в таком случае, можно вам доверить ядерный щит страны?!
Гвоздь кипел праведным гневом, лицо его раскраснелось, глаза метали молнии. Веселов решил, что лучше промолчать.
— Я жду объяснений, курсант! — повысил тон Беликов. — Расскажите уж и мне ваши любимые антисоветские анекдоты, которые рассказывали в присутствии гражданских лиц!
— Не было такого, — растерянно выдавил из себя Веселов.
— Ах, вот как?! Так и запишем: «Был неискренен, пытался ввести в заблуждение руководство…»
Майор надел очки и сделал пометки в лежащем перед ним ежедневнике. Потом перевернул лежавшие на углу стола листы желтоватой бумаги, развернул их веером и поднял, как выигрышную комбинацию карт.
— Смотри, курсант! Вот свидетельства студенток факультета иностранных языков Московского педагогического института Лисиной, Каргаполовой и Манякиной. Они утверждают, что при совместной встрече Нового года ты рассказывал политические анекдоты про Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Брежнева!
Веселов сделал два нетвердых шага вперёд и пристально вгляделся в объяснительные, написанные разным, но похожим между собой каллиграфическим почерком. Под двумя размашистые и под одной куцая подпись. Последняя наверняка принадлежит этой дуре Марине. В глазах поплыло… Если разыскали девчонок, значит, за него серьезно взялись! «Если выпрут из комсомола — автоматическое отчисление из академии, — подумал он. — Но кто же из верных друзей настучал? Жорка или Мишка?»
Главный комсомолец академии положил объяснения девушек обратно и снял очки. Злые языки говорили, что в них не диоптрические, а простые стекла.
— Свободен, курсант! Пока. Завтра в шестнадцать часов в актовом зале состоится общее собрание комсомольцев курса. Подумай, как будешь оправдываться перед товарищами! Хотя, что бы ты там ни придумал, вряд ли они захотят терпеть в своих рядах антисоветчика! Иди!