Быть того не может! Привиделся кошмар, ну так что же? Шутки сознания или, может, подсознания, плевать чьи. Сейчас повторим и убедимся!
Нетерпение было столь велико, что в промежутке между опытами Глеб Петрович испепелил всего лишь одну сигарету, да и ту наскоро. Картину с умирающим стариком он миновал со всей возможной угловой скоростью и, не обращая внимания на боль, довернул голову до будущего страны в отчаянной надежде увидеть нечто иное, не столь пугающее…
Надежда рухнула вся сразу, как аккуратно заминированный расчетливыми подрывниками дом, предназначенный на снос. Даже быстрее.
Глеб Петрович издал писк, тотчас заглохший в перекрученном горле. Ничего не соображая, спеша лишь убежать от кошмара, он двинул голову руками — увы, не в ту сторону.
Слабый, но грозный хруст… Вспышка боли… И новая картина открылась внутреннему зрению: стремительно летящий к Земле астероид. Даже хуже, чем астероид: истекающее мутным газом сорокакилометровое ядро кометы, невесть зачем явившееся из облака Оорта, нацелилось ударить Землю не вдогон, как сделал бы порядочный астероид, а на встречных курсах. Глеб Петрович наблюдал неудачную попытку перехвата. Она привела лишь к отклонению траектории космического снаряда на какую-то тысячу километров.
Потом — чудовищный удар. И неисчислимые последствия удара. И всего-то полтора миллиарда людей, уцелевших после многолетней войны всех со всеми за право выжить той стране, а не этой, за место в убежище, за кусок пищи, за крохи тех благ, которые еще недавно казались такими естественными… полтора миллиарда из восьми… эти полтора миллиарда, отсидевшись в укрытиях, начнут заново если не все, то очень многое, и точно так же будут разобщены, и новый виток истории окажется очень близок к старому…
В другое время Глеб Петрович порадовался бы тому, что не имеет детей, а значит, у него не будет ни внуков, ни правнуков, которым придется увидеть то, что он видит сейчас. Но время не позволяло, и с яростной обреченностью он крутанул голову дальше.
Какие там двести семьдесят градусов! Лишь сторонний наблюдатель мог бы сказать, на какой приблизительно угол повернулась голова сумасшедшего пенсионера. Может, и не на полный оборот, но близко к тому. Но неоткуда было взяться стороннему наблюдателю, а если и был бы, то кто ему поверит? Люди не узнают, что их ждет, и в том их счастье.
Новый угол поворота принес новое знание. Картинка вышла смазанная и какая-то невразумительная, можно было лишь догадаться, что изображена часть Галактики с фрагментом спирального рукава, кляксами светлых и темных туманностей, слабыми искорками ярчайших звезд, и все это астрономическое хозяйство было густо опутано некими белесыми нитями, не то силовыми линиями неведомых полей, не то искусственными непонятными связями. И скорее второе: в хитросплетении нитей угадывалось нечто рукотворное, хотя и нечеловеческое.
На сей раз ужас не набросился и не схватил — то ли потому, что Глеб Петрович устал пугаться, то ли оттого, что где мы, а где Галактика? Да, мы обитаем в ней, с этим никто не спорит, однако устрицу вовсе не интересуют размеры океана и наличие в нем китов. У нее совсем другие заботы.
Доворот головы на долю градуса — и картинка стала яснее. Как будто пальцы чуть повернули резьбу окуляра, добиваясь резкости изображения. Теперь стало видно, что в каждом узле, куда сбегались нити, сидит некое высшее существо, ни капельки не похожее на человека, настолько совершеннее его, насколько человек совершеннее мокрицы, существо мудрое, деловитое и абсолютно безжалостное по человеческим понятиям. Существо, добросовестно выполняющее свою работу, и только.
Привлекла внимание одна из нитей. Она тянулась к клочковатому отростку спирального рукава, к третьей планете невзрачного желтого светила. Внезапно само собой прибавилось увеличение, и стало видно, что нить дрожит и пульсирует. Значит, что-то не в порядке, догадался Глеб Петрович. А что? Ага, высшее существо, отвечающее за земную цивилизацию, слегка зависло в процессе принятия решения: что делать с человечеством — безболезненно уничтожить за агрессивность и неразумие, как были до него обнулены многие дефектные цивилизации, или предоставить людям унасекомить себя самостоятельно?
Глеб Петрович скрипнул зубами, а пугаться не стал. Эка невидаль — жизнь на вулкане! Давно так живем, привыкли. Удивляла лишь реальность картинки и абсолютная уверенность: это не мираж, не дурная галлюцинация, а просто голый факт. Вот и живи с ним как хочешь.