— Ты очень упряма, — гневно сверкнув глазами, сквозь зубы процедил Тарос, — просто невыносимо! И не хочешь понять простой вещи, я забочусь о твоей же безопасности!
— Уйди нафик, видеть тебя не хочу, — отвернулась обиженная его словами Тина, видевшая в сложившейся ситуации только один выход, разозлить квартерона до такой степени, чтоб бегал где-нибудь минут двадцать, спуская пар, а она тем временем переберется назад и приведет себя в порядок.
— Я-то уйду… — закипая, зловеще прошипел Тарос, — а тебе сюда Васта прислать?
— Да пошли вы все… — с ненавистью отозвалась девушка, и села на сухой край камня, — все вместе и куда подальше.
Зреющая в душе обида вспухла разом, как закипающее молоко в кастрюле, рванула через край, заполняя и заменяя собой все остальные чувства и аргументы. Костик даже сам не понял, в какой момент всхлипнул от жалости к себе самому и от досады на такую вопиющую несправедливость. Вот почему этим блондинам можно жить в собственных телах, ходить к морянам и вообще радоваться жизни?! А он, мало того, что путается в проклятых юбках и терпит мерзкие выходки женского тела, должен еще и выслушивать бредовые обвинения в своей неосторожности и упрямстве?!
Обида крепла как чай, в который неосторожно насыпали тройную дозу заварки, становилась такой же черной и невыносимо горькой. Затмевая собой и синеву неба, и ясность солнечных лучей и веселый неустанный плеск водопада. Закрывая удушающе беспросветной пеленой весь мир, сжигая все краски и сжимая вселенную до единственной точки, в которой остро рвалась и кипела разрывающая грудь страшная боль.
— Тина! — три вскрика слились в один, но девушка не хотела ни слышать эти голоса, ни видеть их хозяев.
Положив голову на колени, крепко обхватила ее руками и рыдала так горько, словно у нее умер кто-то очень близкий.
Рядом слышались торопливые всплески воды, чьи-то руки прижали ее к себе и куда-то несли — она не знала, кто это был, и не испытывала никакого желания выяснять. Даже глаза открыть, чтобы посмотреть, не захотела, ей чужие прикосновения доставляли только жгучую неприязнь. И едва ее опустили на расстеленное одеяло, вскочила и побежала… но ее снова поймали и прижали к себе сильные руки. И тогда Тина сорвалась окончательно и нажала удерживавшему её на те самые болевые точки, на которые нажимать можно только в самых крайних обстоятельствах.
А потом метнулась к своему пангу, взлетела на широкую спину и понеслась прочь, не видя перед собой ни света, ни дороги.
Глава 12
Тина
Несколько минут Костик мчался, не оглядываясь, и даже не вспоминая про спутников. Тем более не интересовал его вопрос, едут ли они за ним, или остались возле водопада.
Парнишка просто отдался во власть бушевавшей в душе обиды и осознания черной несправедливости, почему-то выбравшей своей жертвой не кого-то более закаленного и умудренного жизнью, а именно его, Костика. Тем не менее, минут через двадцать, когда сумел понемногу взять себя в руки и чуть успокоился, все же исподтишка глянул назад и обнаружил, что за ним, на расстоянии пятнадцати метров, не приближаясь и не отставая, едет только Зайл. Присутствие неотступно следующего по пятам лучника почему-то больше не вызвало чувства протеста, наоборот, подействовало как-то успокаивающе. Все-таки слова Тароса насчет опасности не были совершенно беспочвенны. Тем более не стоило пренебрегать элементарной предосторожностью.
Постепенно Костику удалось более-менее разобраться в причинах своего странного срыва. С каждой минутой парню становилось все понятнее, его выдержка рухнула под напором объединившихся в один клубок двух совпавших факторов. Накопившихся за последние дни отрицательных эмоций и гормонального выброса. Вот только легче от этого соображения как-то не становилось. Понятно было одно, в ближайшие дни лучше держаться подальше от всех раздражающих негативных факторов и не позволять себе заниматься самокопанием. Если бы он находился дома, лучше вариантом было залечь на диване и весь день смотреть веселые мультики, или старые советские кинокомедии, которые так обожает его дед. А тут, посреди дороги, на панге… когда даже простого тетриса нет, похоже, единственный способ отвлечься от тягостных мыслей — самому придумать какое-нибудь безобидное развлечение. Но для начала Костик мстительно намеревался дать блондинам прочувствовать всю глубину их вины. Некрасиво это, ни с того, ни с сего набрасываться на больную девушку, как на дикого кота, стащившего самую большую рыбину.