– Бориска нас с тобой чуть не подставил, и он же сам… ты же все видел, – воскликнул дядя Саша, – он хотел в обход нас с тобой найти ту старуху в Америке и продать ей картину, забрать все деньги себе. Он чуть на нее не вышел!
– Можешь оправдываться сколько угодно, если тебе так легче. Вот и сейчас найдешь себе оправдание.
– Но Лева, я же его не убивал! Я не убийца! Борис понял, что мы все знаем, испугался, когда мы к нему пришли. Я же не виноват, что он загорелся от своей же сигареты, забрался на подоконник и полетел вниз!
– Ты ему не дал выбежать в коридор, поэтому он полез на подоконник. Но ты же не считаешь себя убийцей? Вот и сейчас все сделай так, как будто это несчастный случай.
– Лева, да как ты можешь мне такое говорить? Ты же все видел и слышал: он кричал, а нам нужно было уйти, мы и закрыли дверь. Как по-другому можно было поступить? Картина все равно загорелась, ее было не спасти. Какая-то напасть с этой картиной! И, между прочим, ты мог в самый первый раз, еще прошлой осенью вовремя забрать ее. Но ты ее сфотографировал для каталога и оставил Борису ее закончить. Это все твое бесконечное стремление к совершенству…
– Не смей мне напоминать об этом. Каталог уже уходил в печать, от меня ждали фото. Он должен был добавить пару штрихов, и я бы на следующий день картину забрал.
– Вот видишь, ну не бывает все идеально. Если бы мы тогда сразу ее забрали, ничего бы этого не было.
– Замолчи, – зло отозвался первый голос.
– И зачем убивать эту девочку, просто отпустим ее, и все. Мы же купили билеты. Ты же не собирался возвращаться. Да я поговорю с Ксенией, объясню ей все. Она не пойдет в полицию, я тебе гарантирую!
– Не ори, – зло оборвал другой голос. – Делай, что хочешь, но в итоге я хочу сам видеть, как она пойдет ко дну. Чтобы без вариантов. Найми кого-нибудь, раз сам не хочешь мараться. И собаку эту можешь туда же отправить.
Я сидела с зажатым в руке телефоном и понимала, что один звук – и я тоже отправлюсь ко дну ближайшей реки вместе с Ксенией и Рыжиком. В комнате послышался скрип: я поняла, что с мольберта сняли картину. Шаги проследовали к двери.
– Олег, надо поговорить, для тебя есть работа, – хрипло сказал, видимо, в телефон дядя Саша, – хорошо, в девять.
Потом прошло еще несколько секунд.
– Прости, девочка, – тихо сказал хриплый голос, шаги удалились. Дверь закрылась.
Я посмотрела на телефон в дрожащей руке. На экране мигал красный кружок. Я пригляделась: диктофон. Работает диктофон. Я случайно нажала на запись. Затаив дыхание, я аккуратно нажала «стоп», «сохранить».
Теперь я знала, что Ксения не виновата ни в гибели Бориса, ни в смерти своей мамы. Признаться, я чувствовала от этого большое облегчение, даже радость. Сестра Дена и Андрея оказалась не убийцей, а просто пешкой в чужой игре. Нужно было срочно сообщить обо всем, что я узнала. И о том, где я нахожусь.
Тут я услышала, что дверь комнаты опять открылась, и снова замерла.
– Ой, картину забрали? – послышался радостный голос Ксении, – вот и здорово, значит, готово.
Девушка, напевая, подошла к шкафу, открыла дверь и увидела меня.
– Только не кричи, – быстро сказала я шепотом. – Это очень важно. Я знаю Дениса. Я своя. Ты дверь закрыла?
Ксения кивнула, все еще продолжая смотреть на меня во все глаза.
– Там есть защелка или ключ?
Ксения молча помотала головой.
– Ладно. У тебя есть наушники?
Ксения снова отрицательно помотала.
– Тогда делаем так. Времени у нас мало. Я дам тебе телефон. В нем запись разговора, который только что здесь происходил. Ты закрываешься с головой одеялом, слушаешь запись как можно тише. Если кто-то заходит, то ставишь на паузу и говоришь, что хочешь спать. Поняла?
Ксения покивала, взяла у меня телефон и, все еще продолжая смотреть на меня округлившимися глазами, закрыта поплотнее дверь комнаты, легла на кровать и накрылась одеялом.
Я затворила дверь шкафа и стала ждать. Прошло минуты три, но никаких звуков из комнаты я не услышала. Осторожно приоткрыв дверь, я увидела лежащее на кровати тело без движения под одеялом. Я испуганно выбежала из шкафа и откинула одеяло. Ксения лежала, скрючившись, и прижимала к лицу телефон. Ее лицо было мокрое от слез. Вытащив из ее рук телефон, я поняла, что он тоже мокрый. Я понажимала кнопки – телефон не работал.
Ругнувшись про себя, я засунула телефон в карман.
В общем-то, телефону моему было уже лет пять, экран на нем в нескольких местах сильно потрескался, сам он часто «тормозил», и я все собиралась купить новый… но так и не купила. То не было времени, то нужны были деньги, вот хотя бы на поездку сюда с Яриком. Кто же знал, что старый телефон подведет меня в такой ситуации, что он отключится из-за попадания на экран обычных слез…