Какое-то время Салазар был похож на затравленного зверя. Затем, пожав плечами, он снова взял себя в руки.
— Жизнь — это вечная погоня за призраком, до которого так же нельзя дотронуться, как и до своего отражения в зеркале. Ты что-то выигрываешь, где-то проигрываешь, но для такого бизнесмена, как я, на первом месте всегда остается бизнес. И сейчас, если у вас ко мне все, неплохо было бы вернуться в город. Потратив впустую добрую половину дня, я не хотел бы его остаток провести так же.
Хэмиш поехал обратно в Кастеллино и высадил Салазара у его любовного гнездышка.
— Я по-прежнему убеждена, что у него рыльце в пушку, как у последнего грешника, — сказала Селестрия, наблюдая, как грешник направляется к дому тайных встреч с Розанной и исчезает там, закрыв за собой дверь.
— Не сомневаюсь, что именно он украл деньги. У него это на лице написано, — сказала Армель. — Однако я уверена, что он не совершал убийства.
— Так где же мой отец?
— А это, мой дружок, вопрос на миллион долларов.
Тем же вечером Хэмиш и Селестрия сидели возле старой крепости и наблюдали за розовым заревом заката, которое отражалось на морской глади. Прислонившись к вечнозеленому сучковатому дереву, Хэмиш крепко обнимал девушку, лежащую на его груди.
— Он может находиться где угодно, — сказала она. — Я все это время смотрела на море, думая, что оно увлекло его в свою пучину. Из-за папы мы прошли все муки ада, а он, вероятно, нежится на каком-нибудь золотом пляже под теплыми лучами солнца.
— Если он бежит от своей жизни, то у него никогда ее не будет. — В голосе Хэмиша появились горькие нотки.
— Он оказался не так хитер, как бы ему того хотелось, не так ли? Я уже послала дедушке телеграмму. Вот уж он удивится! — Она цинично засмеялась. — Отец не слишком хорошо замаскировал свои следы.
— Вероятно, ему и в голову не могло прийти, что ты засомневаешься в нем.
— Я была уверена, что он просто не мог совершить самоубийство. Остальные же члены моей семьи смирились с этой мыслью. Но я нутром чуяла: что-то не так. Это было отнюдь на него не похоже. Подумай только, что он сделал с моей бедной мамой и Гарри! Они-то думают, что он мертв. Он разрушил их жизнь. Как бы повела себя мама, расскажи я ей, что у папы была другая жена? Это бы окончательно убило ее. Я теперь очень хочу, чтобы он все-таки покончил с собой. Смерть все же лучше, чем предательство. — Хэмиш молчал. Однако Селестрия чувствовала, что он весь напрягся. — Мне стыдно за него. Я думала, что в нем больше порядочности!
— Да, он недооценил тебя.
— И что же теперь? Я ведь не могу исколесить всю землю в поисках отца. Кроме того, ему вряд ли хочется, чтобы его нашли. Вероятно, отец уже уехал отсюда как можно дальше.
— Ты должна отпустить его. — Хэмиш поцеловал ее в висок.
— Но я даю голову на отсечение, что Армель не остановится.
— У нее ведь ничего не осталось. А у тебя семья и целая жизнь впереди.
Она твердо посмотрела на него.
— Ты меня любишь?
Хэмиш ответил не сразу, тщательно подбирая слова.
— Я лишь знаю, что мог бы тебя полюбить.
— А я люблю тебя. И, вероятно, влюбилась с первого взгляда.
— Даже несмотря на то, что я тогда на тебя накричал?
— Скорее всего, именно по этой причине. Ты был честным, и только теперь я поняла, что мне всегда не хватало в людях этого качества.
Он засмеялся.
— Оригинальный повод для того, чтобы влюбиться.
— Я увидела твою боль и захотела только одного — заставить ее уйти. — Она прильнула к Хэмишу и запечатлела нежный поцелуй на его губах. — Видишь ли, я всегда думала в первую очередь только о себе. Но теперь я могу с уверенностью сказать о своих чувствах, потому что я люблю тебя больше, чем себя.
— В Апулии ведь нет роскошных вечеринок.
— У меня их было столько, что, пожалуй, хватит на всю оставшуюся жизнь.
— У меня нет денег.
— Твое богатство — это твой талант.
— Но одним талантом не прокормишься.
— Почему бы и нет, надо только уметь выгодно его продать.
— У меня тяжелая ноша — мои страдания.
— Она станет легче, если мы понесем ее вместе.
Он замолчал, удерживая ее силой своего взгляда.
— Ты хоть понимаешь, на что соглашаешься?
— Давай не будем больше ни о чем говорить. Просто люби меня, Хэмиш. Это все, о чем я тебя прошу.
Она снова прижалась губами к его устам. Не в силах больше сопротивляться, он заключил девушку в объятия и стал страстно целовать, стирая воспоминания о трагедии, которая так долго жила в его сердце. Сейчас Хэмишу хотелось верить, что, отдавшись целиком новой любви, он наконец наполнит свою душу всем тем, что есть хорошего и радостного в жизни.