— Мне не нравятся итальянцы, — сказала она, не припоминая, чтобы когда-нибудь встречала хоть одного из них.
— Я только и буду делать, что ждать твоего возвращения, и этот месяц станет самым печальным в моей жизни: знать, что ты помолвлен с самой красивой девушкой в мире, но не иметь возможности всем об этом рассказать — что может быть хуже?
— Тебе вообще не следует об этом распространяться, — с ужасом сказала Селестрия, глотнув воздуха. Интуитивно она понимала, что неплохо было бы оставить себе маленькую лазейку для бегства, на случай если она вдруг передумает.
— Ты понравишься моим родителям, — продолжал он. — Мне не терпится им тебя представить.
Энтузиазм Эйдана приводил ее в замешательство, а мысль о встрече с его родителями очень тревожила. С точки зрения теории иерархии в животном мире он определенно находился на самой ее вершине, учитывая его богатство и положение в обществе, но она сомневалась, что он был львом. Впрочем, разве это имело значение? Какая разница, лев он или жеребец, только бы не антилопа гну, а ею он точно не был. Сейчас этим не стоило забивать голову, а свои сомнения она решила оставить на потом. Ведь через неделю она едет в Италию.
— Где бы ты хотела поужинать? — спросил Эйдан.
— А если мы пойдем позже? — прошептала Селестрия. Эйдан прильнул к ее губам и начал со всем жаром целовать. «Позже, — решила она. — Я подумаю обо всем этом позже».
Памела стояла на вершине утеса, устремив взгляд в даль моря, которое украло у нее мужа всего лишь неделю назад. Женщина до сих пор не могла поверить в его смерть, настолько непостижимой она была. Памела чувствовала себя так, как будто находилась в кошмарном сне, с нетерпением ожидая пробуждения, но этот благословенный момент никак не наступал. Казалось, она останется в нем, как в заточении, навсегда. Море внизу было спокойным, небольшие волны накатывались на песчаный берег, словно выбирая очередную жертву. Она подняла глаза в небо, которое напоказ выставило великолепные краски заката. Солнце сейчас напоминало яркий золотой диск, воспламеняющий горизонт кроваво-красными и розовыми, цвета фуксии, оттенками и освещающий легкие облака, которые неслись по небу, как клубы дыма. Она ждала, когда же почувствует хоть что-то, но на ее сердце тяжелым камнем лежала ненависть, которую она испытывала ко всему, что было вокруг: к жестокому морю и своему легкомысленному мужу. Памела наивно полагала, что Господь явится ей на запряженной ангелами колеснице или в виде яркой вспышки света, как библейскому Павлу, когда тот шел в Дамаск. Она надеялась, что хотя бы почувствует, как тяжелый груз падает с ее плеч. Но не ощущала ничего, кроме утомительного чувства безысходности.
Джулия тоже созерцала закат, сидя на террасе вместе с Пурди. Она курила сигарету в безмолвии вечера и размышляла об ужасных последствиях самоубийства ее деверя. У них с Арчи практически не осталось денег. Помощь, которой она так ждала от Монти, теперь превратилась в призрачные небесные замки. У него самого ничего не осталось, кроме пустых обещаний, и не это ли в конечном итоге явилось причиной его самоубийства? Вероятно, мысль о том, что он, обнадежив стольких людей, не смог сдержать слово, стала последней каплей.
У них не было никого, к кому они могли бы обратиться за помощью. Элизабет тоже не располагала достаточными средствами. Можно было бы рассчитывать на домики на территории их фермерского хозяйства, но они приносили довольно скудную ренту. Пендрифт стал для них тяжкой ношей. Например, нужно было отремонтировать часть крыши. Содержание такого дома требовало очень больших усилий, не говоря уже о необходимости платить за обучение детей в школе. Но несмотря ни на что все они очень любили Пендрифт. Это был единственный домашний очаг, который дети когда-либо знали, а малыш Баунси просто обожал жить на побережье. Он рос в атмосфере доверия, самостоятельно обследуя каждый уголок дома с его многочисленными коридорами и комнатами. Она улыбнулась при воспоминании о том, как находила его любимые вещи в совершенно неподходящих местах: мозаикой он забивал щели комодов, пушистую игрушку прятал под кроватью, очки для чтения, которые носила Нэнни, беспечно забросил в цветочный горшок. Следы его проказ тянулись по всему дому. Джулия вдруг начала плакать. Она даже не пыталась сдержать эмоции, слезы брызнули из глаз и ручьем потекли по щекам.
Что же им теперь делать? Джулия уже давно жила с мыслью о том, что рано или поздно им придется продать дом, и сейчас ее опасения стали реальными как никогда. Если бы им только удалось найти денег, чтобы оплатить долг Арчи! Но раздобыть такую большую сумму было непросто. Она уже подумывала устроиться на работу. Ведь у нее хорошие декораторские и дизайнерские задатки, но куда можно устроиться в ее-то возрасте? Кроме того, понадобится какое-то время, чтобы дело принесло прибыль. А деньги им необходимы сейчас. Она размышляла об Уилфриде, Сэме и своем горячо любимом Баунси. Если Пендрифт уйдет с молотка, то какое их сыновей может ждать будущее? А Памела еще осмеливалась жаловаться на бедность, хотя кому-кому, а ей-то абсолютно нечего бояться. Ее отец, без сомнения, вмешается в ситуацию и положит на ее счет кругленькую сумму. У Джулии не было такого отца, который бы выручил ее из беды. И в данном случае оставалось уповать лишь на помощь Всевышнего.