Четверо юнцов в гавайских рубашках потягивали пиво из бутылок в одной из дальних кабинок. У каждого на лбу болталась белая, крашенная перекисью прядь волос, словно их одновременно обожгла молния. На меня они смотрели с презрением. У меня были обычные волосы, и следовательно, я не являлся «клевым чуваком».
Впрочем, мужчина за стойкой бара тоже не принадлежал к упомянутой категории. У него было лицо усталой жабы, а жакет был белым в незапамятные времена. Когда я заказал пиво, он тяжко вздохнул.
– Как идут дела? – вежливо осведомился я.
Он открыл для меня бутылку и поставил ее на покрытую царапинами пластмассовую поверхность.
– Если дела улучшатся на пятьсот процентов, то все равно останутся паршивыми. Кроме пива, никто ничего не заказывает. Вы проездом?
Я ответил утвердительно.
– Завидую. Я бы сам убрался отсюда, если бы мог. Но жена и дети привязывают человека к месту. – Словно подчеркивая сказанное, его плечи поникли, а челюсть отвисла. – После большой тряски в прошлом году это место словно вымерло.
– Большой тряски?
– Землетрясение, которое у нас случилось прошлым летом. Оно здесь все изменило. Впрочем, многим это пошло на пользу. Раньше в городе творилось черт знает что, а теперь совсем другое дело. Многие бросили пить и гоняться за чужими женами, очевидно, решили, что землетрясение послано в наказание за их грехи. А вот бизнесу, которым я занимаюсь, не повезло. Я, должно быть, спятил, когда покупал это заведение.
– Значит, это место принадлежит вам?
Он не ответил и устремил взгляд на парней в задней кабинке.
– Посмотрите, какие у меня клиенты. Я потратил кучу денег, а приобрел забегаловку для придурков. Они всю ночь тянут пиво, так теперь им есть где приткнуться.
Музыка временно стихла – проигрыватель менял пластинку. Один из юнцов с платиновым чубом рассказывал другим, как он «накололся с одной хрюшкой, у которой сиськи, как у моей бабушки, а выяснилось, что она сбежала из школы». Последовавший взрыв смеха напоминал пулеметные очереди.
– А Джо скоро придет? – спросил я бармена.
Он медленно покачал головой, как будто вопрос обидел его.
– Если вы ищете Джо, ничего не выйдет. Она не придет.
– Этой ночью она не работает?
– Ни этой, ни другими. Она уволилась. Меня это устраивает. Я все равно собирался ее уволить.
– А я думал, «Туфелька» принадлежит Дону Керригану.
– Принадлежала. Я купил ее у него сегодня утром. Очевидно, мне нужно обследовать мозги. Вы друг Керригана?
– Да нет, просто знакомый.
– Значит, друг Джо?
– Надеялся им стать.
– Ну так зря надеялись. Она сюда не вернется, а если бы вернулась, у вас все равно ничего бы не вышло. Эта мышка уже занята.
– Кем?
Он с усмешкой посмотрел на меня:
– Я женатый человек, у которого почти весь заработок уходит на подоходный налог. Стала бы она мне доверять?
– Может, и стала бы, если бы попала в отчаянное положение. Вам что-нибудь говорит имя Тони Акиста?
Его выпуклые глаза втянулись, как у лягушки, когда она глотает пищу.
– Я знаю Тони. Он иногда сюда приходит.
– Больше не придет. Он мертв.
– Мертв? Что с ним случилось?
– Его застрелили на шоссе к югу от города. Он вел грузовик с застрахованным бурбоном. Груз похищен. Он принадлежал Керригану.
– И на сколько там было бурбона?
– На семьдесят тысяч долларов.
– Один из нас, должно быть, спятил. Как бы он сбыл такое количество?
– Заказ, очевидно, сделан несколько дней назад. Керриган ничего вам об этом не говорил?
– Может, и говорил, – осторожно ответил бармен. – У меня скверная память. – Он склонился над стойкой, глядя из-под тяжелых век. – Кто вы, мистер? Полицейский?
– Частный детектив. Веду расследование по поручению Майера.
– Но вы не думаете, что Джо имеет к этому отношение?
– Об этом я и хочу у нее спросить. Она ведь знала Акисту?
– Может быть. Мне об этом ничего не известно.
– Вам все отлично известно.
Широкая физиономия бармена приняла выражение оскорбленного достоинства.
– Думайте как хотите. Я вам ничего не скажу. Малышка не была соловьем, но с ней тут было весело. Почему я должен втягивать ее в неприятности?
– Где я могу ее найти?
– Она передо мной не отчитывается, paisano[3]. А вы задаете слишком много вопросов за пиво по тридцать центов.
– Я могу заказать еще порцию.
– А я вам больше ничего не продам. Возвращайтесь к старику Майеру и передайте ему, чтобы на меня он не рассчитывал.
Я поблагодарил его за гостеприимство и соскользнул с табурета. Проигрыватель теперь голосил о любви женским голосом. Две девушки – брюнетка и одна из блондинок – танцевали возле бара. Брюнетка была за кавалера. Я вклинился между ними и увел блондинку.
Она была достаточно молодой и хорошенькой, несмотря на профессиональный блеск в глазах. Танцевала умело и с удовольствием, время от времени касаясь меня грудью. Возле нас витал густой запах дешевых духов. То ли от него, то ли от удара шерифа у меня кружилась голова.
Девушка улыбнулась, продемонстрировала двойной ряд отличных зубов.
– Я Джерри Мей. Мне нравится танцевать.
– Вижу.
– Если устал, можешь сесть и угостить меня выпивкой.
– Я предпочел бы лечь.
Она расценила это как намек и захихикала:
– Быстро работаешь. Я даже не знаю твоего имени.
– Откуда ты, Лу?
– Из Лос-Анджелеса.
– Я прожила там некоторое время. Потрясающий город. – Верно, – согласился я.
Ее пальцы скользнули по рукаву моего пиджака, определяя стоимость ткани.
– А что ты здесь делаешь, Лу?
– Разные вещи.
– Я хотела бы о них послушать. Давай сядем, ты купишь мне выпивку и расскажешь о себе.
– А здесь негде побыть наедине?
Она легонько подтолкнула меня.
– Ты даром времени не теряешь. Если тебе невтерпеж, наверху есть комната.
– Проводи меня.
Я последовал за ней, провожаемый враждебным взглядом бармена. Но он не сделал попытки вмешаться. Бизнес есть бизнес.
Изящные нейлоновые лодыжки девушки мелькали передо мной, поднимаясь по деревянным ступенькам. Она подождала меня у двери наверху. При свете лампы на потолке ее лицо выглядело безобразным, как у больной желтухой.
Девушка провела меня по коридору в маленькую комнатку. Кровать, покрытая красным одеялом, туалетный столик со следами пудры и радиоприемник цвета слоновой кости, умывальник в углу... Она опустила штору на единственном окне и задержалась возле радио.
– Ты любишь музыку, Лу?
– Могу обойтись без нее.
Стульев в комнате не было. Я сел на кровать со спинкой, сломанной, очевидно, в результате излишне резвых любовных утех.
Девушка озадаченно смотрела на меня. В ее глазах был страх человека, который за свою жизнь повидал слишком много и понял слишком мало. Отогнав сомнения, она села мне на колени – при этом ее юбка задралась, обнажив мраморно-белую кожу со следами От уколов.
– Я тебе нравлюсь?
– Еще как.
– Тогда как ты меня хочешь? Раздетой?
– На льду.
– Не понимаю. Это что, новый способ?
– Мне нужна информация, а не копуляция. – Я поднял ее за талию и опустил на кровать рядом с собой.
– Ты не похож на тех, кто удовлетворяется разговорами. Я здоровая, если тебя это беспокоит.
– Меня ничто не беспокоит.
– Я прохожу еженедельное обследование.
– Не сомневаюсь.
– Если ты хочешь только болтать, мы могли бы оставаться внизу. А теперь тебе придется платить за комнату.
– Сколько?
– Пять баксов. И десять мне. За разговор я беру такие же деньги. Ну, о чем мы будем говорить? Как я стала этим заниматься? Или хочешь послушать про разных парней?