-Что танцевать собрались, юные дарования? – в аудиторию вошел Льюисон, вызвавший всеобщий восторг и ликование.
По словам ректора и профессоров, он должен был задержаться дома до следующего семестра, то есть, оценки бы выставлял какой-то другой педагог. Но, видимо, мужчина решил, что слишком жирно для нас оставаться с менее строгим лицом, поэтому вышел сам.
Конечно, с одной стороны я была искренне рада, что ему стало лучше. А с другой…. Так у меня был хоть какой-то шанс на зачет, а теперь?
-А мы Новогодний бал замыкаем с общим танцем. Света нас учит вальсу.
-Бал – дело хорошее. Но, давайте, все же вернемся к нашей теории.
Лекция пролетала довольно быстро и незаметно, поскольку я была погружена в размышления о вальсе, да, и до сих пор находила в состоянии некоторой эйфории после зачет. Из раздумий меня периодически выводили вопросы преподавателя и толчки в бок от Элисон, сидящей рядом.
Минут за 15 до звонка я продумала практически каждую мелочь нашего выступления, даже успела что-то зарисовать, но тут над головой раздался грозный голос педагога.
-Светлана, вижу, Вам очень интересно. Не хотите ли выйти к доске и поведать нам об основах боевой техники, применяемой к охраняемым видам животных? Вы не переживайте, я тут за Вас посижу, порисую. – по аудитории прокатился смешок, а красная и пристыженная поплелась к доске.
Конечно, мне было неизвестно буквально ничего о животных (те, о которых я считаю не в счет), а уж тем более о каких-то там средствах борьбы с ними! Говорить несуразную фигню и пдтверждать статус полной дуры я никак не хотела, наверное, именно поэтому стояла и смотрела в пол.
-Все ясно. Присаживайтесь на место. Если можно, задержитесь потом. – я несмело кивнула и принялась ждать звонка.
Конечно, поведение мое было несуразным, недопустимым и как минимум глупым! Ну, у меня же и так отношения с ним абы-какие, а тут еще и невнимательность! Да, я должна каждые его вздох фиксировать, не то, что в облаках витать. Дура, какая же я дура!
Очень жаль, что осознание этого факта пришло только со звонком, когда почти вся группа вышла из аудитории, а я осталась наедине с педагогом и…. голубым туманом?
Стараясь не обращать внимания на последний фактор, я сложила вещи в сумку и села напротив преподавательского стола. Льюисон вышел вперед и, опершись попой о парту, взглянул мне прямо в глаза. Мы вновь начали играть в гляделки, только теперь я, кажется, проигрывала, ибо навязчивое облако начало мне откровенно надоедать!
-Свет, что происходит?
-А, что происходит? – вероятнее всего, я знала, о чем вопрос, но очень надеялась, что преподаватель хочет поговорить со мной вовсе не об успеваемости, а, например, о погоде за окном.
-Не строй из себя дуру, пожалуйста. Ты прекрасно понимаешь, о чем сейчас идет речь. Ты какая-то вареная, сонная, вечно где-то не здесь. Я понимаю, что это не мое дело, но ты же явно думаешь не об учебе….
-Я…. Я не знаю. У меня есть некоторые, скажем, проблемы. О них никто не знает.
-Думаю, не в моей компетенции о них спрашивать. Так понимаю, это сильно беспокоит и отвлекает?
-Даже сейчас.
-Мне действительно жаль, правда, не думаю, что смогу помочь.
-Тогда не стоит вести об этом разговор. Я полностью признаю за собой вину и не собираюсь придумывать отговорки. Виновата, получу по заслугам.
-Да, вероятнее. Если считаешь, что я могу чем-то помочь, обращайся. – у меня в груди что-то екнуло, словно намекая «спроси, скажи ему»! и я сдалась….
-Господин Льюисон!
-Да.
-Я задам один очень странный вопрос, просто ответьте на него, очень прошу.
-Хорошо, давай.
-Бывает такое, что Вы по ночам…. Находитесь в университете или его корпусах, скажем так? – я сказала это на одном дыхании, прервавшись всего один раз, и тут же вжала голову в плечи. Ответ пугал меня, наверное, даже больше, чем сам факт вопроса.
-Бывает. Очень часто прихожу в зал тренироваться, ну, или просто тетради проверяю, когда настроение нагрянет.
-Позапрошлой ночью Вы были в зале?