Он скривил губы в язвительной усмешке, опустив глаза. Он потянулся к моей руке, отрывая ее от лица, чтобы увидеть мою улыбку, и переплетая свои пальцы с моими.
— Не прикрывай свой рот, это одна из моих любимых вещей в тебе.
Бабочки и стрекозы устроили собрание у меня в животе, порхая по всем моим четырем конечностям. Все казалось сказочным, туманным, скорее всего, эффект от Стиви Уандера в качестве саундтрека к этому разговору, и я поняла, что склонялась к нему, поднимая подбородок.
Он потерся своими губами о мои, пробуя меня языком. Этого было недостаточно, но он не стал углублять поцелуй.
Вместо этого прошептал:
— Я люблю тебя, Кэйтлин.
Он немного отодвинулся, его глаза впились меня, словно он хотел убедиться, что я слышала его и понимала.
Он выпустил мою руку.
После чего повернулся и вышел из кухни, оставляя меня со Стиви Уандером, рассказывающим мне о том, как он построил свой замок любви для двоих, хотя я никогда не знала, что это было для меня.[11]
Я не спала.
Прошлая ночь с Мартином была чудесной, наполненной разговорами обо всем, эта ночь стала странной. Мы не прикасались друг к другу. Вместо этого мы лежали по разным сторонам кровати, повернувшись на бок друг от друга.
Я была уверена, что и он не спал.
Это подозрение подтвердилось, когда я услышала, как он вздохнул, потом пробормотал: "К черту это дерьмо"себе под нос, после чего переместившись, потянулся к моему телу, притягивая через эту огромную пропасть к своей груди.
Я усмехнулась в темноту.
— Не могу спать с тобой и не прикасаться к тебе, — сказал он хрипло, оправдываясь. — Так что, если ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе, то я пойду спать на диван.
— Нет. —Я прижалась назад в его объятия. — Нет, останься. Кажется, я тоже не могу уснуть, если ты не прикасаешься ко мне.
Он прохрипел благодарности, после чего мы погрузились в тишину и мерное покачивание лодки.Чувствуя себя уютно, тепло и безопасно, я была примерно в полутора минутах от того, чтобы улететь прочь в сказочную страну, когда Мартин шепнул мне в шею:
— Пожалуйста, Кэйтлин...Не наказывай меня.
Я напряглась, эти слова были странными и тревожными. Я повернулась в его объятиях из-за яростного желания увидеть его лицо.
В тусклом свете я рассмотрела его глаза, прежде чем ответить, и увидела, каким он был измученным и настороженным.
— Мартин, я уже говорила тебе прежде. Я не наказываю людей. Я всегда честна с тобой.
Он поднял руку, проведя костяшками пальцев по моей щеке, убрав несколько прядей моих волос за плечо.
— Ты еще не простила меня.
— Нет. Еще нет. Но это не значит, что я наказываю тебя. Я обещала, что постараюсь простить тебя. Мне просто нужно время.
Он кивнул понимающе, глядя на мое плечо. Он прикасался ко мне там, пальцем вырисовывая кружочки на моей коже.
Затем он снова посмотрел в мои глаза, не отпуская их. Его взгляд и голос были сомневающимися, когда он спросил:
— Позволь мне... Могу я сделать тебе хорошо?
Бабочки и стрекозы снова собрались у меня в животе. Мое сердце стучало, как молоток, созывая сексуальное желание, я сжала вместе бедра, непроизвольно отвечая на его просьбу, в низу живота закручивалось что-то горячее и жидкое, мои соски становились жесткими пиками.
"Да", хотела я сказать. Господи, да. Пожалуйста.
Я не вполне доверяла сама себе, чтобы говорить, мое сердце болезненно накренилось от близости его сердца, поэтому я ничего не сказала. Но потом меня поразило какое-то внезапное озарение.
— Нет, — я вздохнула, не веря в то, что отшила его, но нашла в себе силы добавить:—Но я хотела бы прикоснуться к тебе.
Его глаза расширились, а красивый рот приоткрылся. Все в нем смягчилось, было очевидно, что он не ожидал моей просьбы. Затаив дыхание, я села на кровати, снимая одеяло с его груди, после чего совсем убрала его в сторону.
Я потянулась к поясу его пижамы, и он, словно придя в себя, внезапно схватил меня за запястья, останавливая:
— Что ты делаешь?
— Прикасаюсь к тебе.
Его челюсть была напряженна, в глазах замешательство:
— Зачем?
— Потому что мне нравится прикасаться к тебе. — Я пожала плечами.
— Кэйтлин, — прорычал он. Он выглядел так, словно ему больно. — Не дразни меня.
Я ждала, что он действительно посмотрел бы на меня и увидел бы мою искренность. Я надеялась, что мне не пришлось бы давать устные обещания. Я надеялась, что он просто поверил бы мне.
В конце концов, и с дрожащим дыханием Мартин выпустил мои запястья, выглядя при этом свирепым, опасным. Блеск в его глазах снова напомнил мне раненого зверя. Я видела его в уязвимом состоянии, и это было необычным для него.