Я была в гораздо лучшем настроении, когда мы шли в мою комнату по общежитию, пока не уткнулась прямо в широкую, сильную, твердую грудь тайного агента службы.
Никто не ожидал секретную службу.
Я попятилась, извиняясь, и наступила на ногу Мартина, потому что он шел слишком близко позади меня. Он придержал меня за плечо одной рукой и сместил нас обоих в сторону от агента. Колесики в моем мозгу крутились как колесо обозрения, все больше запутываясь, прежде чем я поняла, что присутствие секретной службы здесь могло означать только одно: моя мать была где-то поблизости.
Я ожидала ее на бранч в воскресенье, согласно наших предыдущих обсуждений.
Ее планы могли измениться.
— Ох, привет, — сказала я автоматически, протягивая мужчине руку.— Я Кэйтлин Паркер.
Мужчина был одет в черный костюм, черный галстук и белую рубашку; его солнцезащитные очки торчали из кармана пиджака, и я поймала свое отражение в линзе, выглядывающей из своего пристанища.
— Я Стивенс.— Стивенс принял мою руку, эффективно тряся, его темныекарие глаза прошлись по мне к Мартину и обратно. Его тон был столь же официальным. — Мисс Паркер, сенатор ожидает вас в комнате.
— Хорошо. — Я кивнула и взглянула на Мартина через плечо, когда искала ручку чемодана позади.
— Эй, хочешь встретиться с моей мамой?
Его брови подскочили, и он, переминаясь на ногах, выпустил мой багаж.
— Ммм... Кооооонечно.
Было заметно, что он был застигнут врасплох, так что я немного подождала, повернувшись к нему и внимательно рассматривая его лицо:
— Ты не обязан этого делать. Ты можешь пойти сделать свои звонки и вернуться позже. Я не давлю на тебя. Она может быть немного пугающей.
Он дерзко улыбнулся, на самом деле, это был просто намек на улыбку, и его тон превратился в дразнящий.
— Правда? Пугающей? Никогда не слышал про твою маму... которая сенатор США.
Я прищурилась, глядя на него, сжимая рот в ровную линию, чтобы не рассмеяться; я повернулась к агенту и спросила:
— Вы должны его обыскать? Я могу сделать это за вас, если вы хотите.
Мартин произнес задыхающийся звук позади меня.
Агент не улыбнулся.
— Да, мэм.Мне нужно обыскать его, прежде чем он приблизится к сенатору.
Я кивнула и обошла агента секретной службы, потом повернулась и пошла к двери своей комнаты.
— Увидимся внутри, — сказала я жизнерадостно. И подмигнула ему.
Он исподлобья глянул на меня, но потом ему пришлось переместить свое внимание на агента, который попросил его поднять руки, показывая ладони.
Я хихикнула и вошла в свою комнату. Я нашла маму, сидящую в кресле рядом с микроволновкой, она говорила по телефону. И была одета в типичный для нее наряд: дорогой, хорошо скроенный брючный костюм, украшенный простым американским флагом на отвороте. Покрой и стиль оставались неизменными, но цвета варьировались в синих, черных и серых тонах. Сегодня она была в черном.
Мама подняла глаза на меня, когда я вошла, и тепло улыбнулась, указывая на телефон, затем подняла указательный палец в универсальном знаке «дай мне одну минутку».
Я кивнула и положила чемодан на кровать, улыбаясь ей в ответ. Затем расстегнула сумку и начала опустошать его содержимое,чтобы занять себя... потому что я была в равной степени нервной и возбужденной. Я очень, очень хотела, чтобы ей понравился Мартин, поэтому нервничала. Я была уверена, что он ей понравился бы, поэтому была взволнованна.
С Мартином все происходило так быстро. Какбудто я все еще была в том скоростном поезде, ведь мне даже в голову не могло прийти, что их встреча могла оказаться не таким уж замечательным событием.
Оказывается, ей действительно нужна была всего минута, чтобы завершить вызов. На самом деле, думаю, что она отключилась, даже не попрощавшись.
Потом она встала и притянула меня для быстрых объятий, сказав:
— Надеюсь, ты не возражаешь, что я спросила Сэм и ее друга, что мы займем комнату на несколько минут. Она занесла вещи минуту назад.
Я пожала плечами, обнимая ее в ответ.
— Нет, нет. Все хорошо. Думаю, ей все равно нужно было встретиться с ее тренером по теннису.
Она выпустила меня из объятий и сложила руки перед собой.Она никогда не скрещивала руки. Когда она стояла, то всегда складывала руки вместе. Она сказала мне однажды, что в начале своей карьеры сложенные руки удерживали ее от ерзанья. Сейчас она сделала это по привычке.
— Хорошо. Ты, должно быть, удивлена, почему я здесь на день раньше и без твоего отца. — Она испытывающе осмотривала меня, ища изменения в выражении моего лица.