– Мне тоже в музыкалку…
– А нам в изостудию бы…
– Да… Конечно, это тоже важно. Идите.
Девочки быстро выскользнули в дверь.
– Мальчики! Может быть, именно вам, как будущим воинам, лучше поздравить?
Рыжий Вадим встал и серьезно сказал:
– А у нас в хоккейной школе последний раз в сезоне – лёд. Тренер сказал, что прогульщики пусть пеняют на себя. Мы пойдём, ладно?
– М-да. Ну, идите. Не привязывать же вас.
Грохот отодвигаемых стульев вызвал шушуканье и переглядывание, словно Ирина Маратовна превратилась в учителя-новичка, неумеющего держать дисциплину. Она переминалась у доски и переводила взгляд с одного на другого ученика. Учительница остановилась рядом со мной, а я демонстративно стала разглядывать свои наручные часы, думая: «Было бы чем поздравлять там: цветы, конфеты, книги – я бы пошла… Но почему так поздно?» Она будто услышала меня и с трудом произнесла:
– Ребята, я прошу прощения, что такое поручение – и в последний день. Я… отвлеклась из-за оформления больничного листа, хотя должна была всё раньше подготовить.
В классе на пару секунд воцарилась гулкая тишина, а потом все оживились и стали тянуть руки. Не дожидаясь, пока спросят, ученики называли причины срочного ухода:
– У нас пудель старенький. Не может долго без прогулки.
– Мы на кросс готовимся.
– К зубному!
– Папа ждёт. Едем могилы родных обиходить.
Ещё десяток разных секций, по словам одноклассников, непременно лишат воспитанников бесплатного спортивного инвентаря и посещения бассейна, если опоздать на тренировку.
Я понимающе усмехнулась: раньше была в такой секции, где еженедельного абонемента на бассейн лишали за прогул.
Двое пацанов с галерки улизнули в дверь, на секунду оглушив нас шумом школьного коридора. Наверное, спешили в туалет.
Ирина Маратовна переводила потухший взгляд с одного ученика на другого и растирала висок – прямо как моя бабушка, когда у неё болит голова. Вдруг встал Эдик – кудрявый самоуверенный сын профессора и развязно спросил:
– Зачем так лезть из кожи? Давайте подождем год, и на 40-летие Победы поздравим, как следует.
Я растерялась от этих слов. А Ирина Маратовна, смерив Эдика долгим взглядом, посмотрела на оставшихся ребят и заговорила проникновенным, но властным голосом. Голосом комиссара.
– Ты прав, Эдуард, сегодня есть лишь мои фломастеры и альбом. И что? Может, через 20 лет поздравить? Или лучше через 40?.. Да поймите же вы! Они… они для нас каждый день из 1418-и жизнью рисковали! И представить не могли, что под пулями ходят для таких… малоблагодарных. Нам же это самим необходимо: поздравить Победителей. А через год… не все старики доживут. Так давайте сделаем доброе дело вместе и сейчас!
– А я разве против? – смущённо прошептал Эдик и выскользнул из кабинета во время звонка на вторую смену.
– Ничего я не успеваю, – горестно вздохнула Ирина Маратовна, – придётся самой после работы обойти ветеранов. Ты, Яна, иди тоже: и так субботники и дежурства
подстраховываешь…
Но я всё сидела.
Когда ушли последние ребята, Ирина Маратовна вдруг распахнула окно. На её лбу блестел пот.
Я уже понимала, что обходить ветеранов буду сама, и пошутила своей любимой фразой, прибавлявшей мне смекалки в трудностях:
– Ирина Маратовна, а знаете, «Чапай думать будет!» – и добавила. – Давайте адреса, фломастеры и альбом!
Она обняла меня и погладила по спине. Я смутилась от неожиданной нежности и скороговоркой выпалила:
– Правда, я сегодня хотела быть дома. Но это ничего! Для бабушки сборник переплету в другой день. Он лежит, и есть не просит.
Я отчеркнула ближайший адрес ветерана. Села за парту и, убеждая себя, что «не боги горшки обжигают», нарисовала в альбоме салют и тюльпаны. На обороте красной ручкой написала самые добрые слова: «Дорогой Виктор Макарович, Воин, защитивший мир. Мы желаем Вам здоровья, счастья, любви близких и вечно мирного неба». Остальные открытки решила рисовать, сидя на лавочке у дома следующего ветерана.
До нужного дома я добралась быстро и, чуть поколебавшись, вошла в тёмный подъезд. Сразу противно запахло кошками, оказалось, тянуло из зарешёченного входа в подвал. Потом я чуть не поскользнулась, наступив на что-то. Мелькнула мысль: почему мы в подъездах мусорим? Площадку первого этажа я пробежала, задержав дыхание. Нашла!
На двери табличка «Здесь живёт Победитель – Виктор Макарович Троицкий». Как хорошо назвали участника Великой Отечественной войны – Победитель! Жму на звонок. Тишина. Ещё раз жму, смотрю вокруг и замечаю, что на полу от этой двери вниз идёт пунктиром красно-зеленая тропа… из тюльпанов. Он что… умер… я опоздала?!