Хотя я считал себя еще молодым и не очень опытным директором, но видел, что перевооружение Красной Армии, по существу, приводит к перестройке всего народного хозяйства. Много делалось в черной и цветной металлургии, химической и электротехнической промышленности, в других областях, тесно связанных с обороной страны. Только беззаветная преданность рабочих, инженерно-технических работников, всех тружеников нашего социалистического государства помогала выдерживать это огромное, ни с чем не сравнимое напряжение. Мы, работающие непосредственно на оборонных заводах, чувствовали это, пожалуй, больше других. И все делали, чтобы в короткие сроки оснастить предприятия новыми станками, модифицировать старые, изготовлять в необходимых количествах оснастку, находить неизвестные до того технологические решения, заменять материалы, идущие на наши изделия, более качественными и т. п. Причем в этой огромной работе нельзя было допустить серьезных ошибок и просчетов.
Партия и правительство оказывали любую помощь в выполнении заданий. И каждый плохой или, наоборот, хороший результат в деятельности заводов немедленно становился известным в правительстве. Производственники понимали, что освоение многих видов новой боевой техники нужно завершить в возможно короткое время. Новые предложения, уточнения конструкторов, технологов, рабочих-рационализаторов постоянно осмысливались, применялись в деле. Наращивались темпы выпуска изделий, оружия и боевой техники, чтобы полностью удовлетворить запросы армии. Работа, развернувшаяся особенно в больших масштабах в 1940 году, продолжалась и в следующем, 1941 году, в том году, когда пришла война.
За три месяца до начала войны на нашем заводе вдруг появились представители Государственного контроля. Этот орган возглавлял Л. З. Мехлис. Для проверки работы завода прибыло сразу 30 контролеров. Руководитель группы показал мандат, в котором говорилось, что ему поручено проверить состояние дел на заводе и представить доклад руководству. Добавил, что проверка будет продолжаться примерно месяц.
- Сделаем все возможное, чтобы ваша работа была успешной, - ответил я.
Дал указание обеспечить контролеров круглосуточными пропусками. Своего заместителя по снабжению К. П. Воробьева попросил помогать комиссии и информировать меня о ее деятельности, чтобы в случае необходимости я мог дать пояснения.
В течение месяца К. П. Воробьев, человек очень трудолюбивый и необыкновенно скрупулезный, заходил ко мне и докладывал, что, мол, вчера представители Госконтроля появлялись там-то и там-то, но все в порядке, никаких недочетов не выявили. Доклады поступали каждый день и звучали одинаково: "Все в порядке, недочетов нет".
И вот спустя месяц руководитель приехавшей группы просит встречи для ознакомления с протоколом проверки. Прочитав протокол, я пришел в ужас от тех беспорядков, которые обнаружены на заводе. Акт представлял собой целый том наших "грехов". Однако самым невероятным оказалось то, что о работе завода, выполнении плана, состоянии техники, то есть о самом главном, в протоколе не было ни слова. Зато всяких других нарушений, истинных и мнимых, хоть пруд пруди.
Например, для трехсот лошадей, работавших внутри завода, не заготовили достаточно сена и к концу зимы покупали его по рыночным ценам. Государственная цена 100 рублей за тонну (в старом исчислении), а завод покупал по 1000 рублей. Конечно, с разрешения директора, то есть меня, что подтверждали и соответствующие документы.
Или, например, нашли требование об отпуске со склада спирта, подписанное начальником цеха: "Товар - спирт. Количество - 10 литров. Назначение - для разведения". (Разведенным спиртом пользовались для очистки особо точных деталей.-В. Н.)
Мне говорят:
- Что же это у вас за порядки, товарищ директор? Сами выписывают спирт, сами его получают, сами разводят... А дальше что?
В некоторых кладовых увидели сточенные гири (они, конечно, были не новыми, стерлись от частого употребления). Упрек такой: видимо, гири подточены специально, чтобы занизить вес отпускаемого товара. И так далее, в том же духе. Что делать? Акт пришлось подписать.
Когда комиссия уехала, я спросил Воробьева:
- Как же вы докладывали, что все в порядке?
Бледный от конфуза, он только развел руками.
Пока материалы рассматривали в Госконтроле, грянула война. Я был переведен в Москву на должность заместителя наркома вооружения. Но Мехлис все же обо мне не забыл: вызвал и сделал устное внушение. А главный бухгалтер завода получил выговор, так как в документах о покупке сена была "подтасовка". Указывалось, что оно покупалось по 100 рублей, а перевозка обходилась по 900. Делать же этого не следовало, так как главный бухгалтер получил от меня указание закупить само сено по 1000 рублей, что подтверждали соответствующие бумаги.
Позже я понял, что иных результатов комиссия Госконтроля и не могла получить. Контролеры хорошо видели, что завод работает ритмично, план выполняет в срок, программа шла даже с опережением. Что в таком случае заносить в протокол? Только положительные факты? А ведь цель проверки выявить прежде всего недостатки. Когда же ничего серьезного нет, идут в ход факты второстепенного, а то, как в нашем случае, и третьестепенного значения.
Так или не так, но итоги этой проверки, хотя и косвенно, подтвердили готовность Ижевского машиностроительного завода к военным испытаниям. Они свидетельствовали, что завод работает стабильно, набирает темпы, имеет основательную материальную базу, сплоченный коллектив, идет в ногу с другими предприятиями промышленности вооружения, выполняет все, что на него возлагают.
Война подтвердила это.
Война пришла
Самый необычный день. - Военные времена - военные заботы. - Нарком вооружения Д. Ф. Устинов. - Секретарь Тульского обкома партии В. Г. Жаворонков. - Эвакуация шла круглосуточно. - "Прощались рабочие с родным заводом. Многие плакали". - Новые адреса вооруженцев: Урал, Сибирь, Медногорск... - Наказ рабочих: "Передайте правительству: вытерпим все - и холод, и голод, и тесноту, все силы отдадим, чтобы победить".
Рано утром 22 июня 1941 года, решив немного отдохнуть, я поехал на заводское озеро - побыть на воздухе, половить рыбу. Хотя я и не любитель-рыболов, но в июне охоты нет, а разгрузка от дел, которыми постоянно занят, нужна. Отъехали на лодке километра четыре от берега, только расположились, смотрим: прямо к нам летит катер. Дежурный по заводу и рулевой - оба кричат:
- Владимир Николаевич, война!
Как был одет на рыбалку, в том и приехал в заводоуправление. Увидел первого секретаря обкома партии А. П. Чекинова, начальника управления внутренних дел М. В. Кузнецова и директора металлургического завода И. А. Остроушко. Почти одновременно со мной пришли секретарь горкома ВКП(б) Ф. Р. Козлов и секретарь райкома Г. К. Соколов. Тут же были главный инженер и другие заводские руководители. Все ждали меня, так как у директора машиностроительного завода хранился мобилизационный план, которым надлежало руководствоваться в случае начала войны. Пакет находился в сейфе у директора еще со времени, когда завод был единым.
Вскрыл пакет. В документе говорилось, что выпуск винтовок завод должен довести до 5000 штук в сутки в течение года. Производство охотничьих ружей, мотоциклов и некоторых других изделий, связанных с гражданскими нуждами, прекратить. Можно использовать в случае необходимости, но в ограниченных количествах находящиеся в мобилизационном запасе материалы: металл, ферросплавы, станки, режущий и измерительный инструмент. План составлен три года назад и с тех пор не пересматривался. Все это время я был главным инженером единого завода, а затем директором машиностроительного, но нигде и никогда не заходил разговор о необходимости внесения каких-либо поправок в мобплан. Понял, что и сам в чем-то виноват, ведь за последние годы произошли крупные изменения на заводе. Оправданием могло служить лишь то, что к этому документу никто, включая руководителей завода, не допускался. Начальник мобилизационного отдела имел дело только с наркоматом, вопрос этот со мной, когда я стал директором, не обсуждал. Документ оказался не полным для практического руководства.