– А если попробовать хранить информацию на электронно-лучевой трубке? – Таращу глаза, имитируя процесс озарения.
– Это как? – Поворачиваются ко мне присутствующие.
Кратко объясняю присутвующим, благо большинство из них – физики и разжёвывать не надо, процессы происходящие в слое люминофора ЭЛТ при попадании электронного луча на некую область экрана (он разбит на участки, представляющие собой ячейки памяти): светящаяся точка (единица), до того как она сама собой погаснет, доли секунды сохраняет положительный электрический заряд. Чтение информации происходит так: на экран ЭЛТ с внешней стороны накладывается пластина с металлическими контактами, каждый напротив своей ячейки (образуя запоминающий конденсатор), и вновь подаётся электронный луч. Если ячейка уже имеет заряд, то с пластины можно снять положительный импульс, если же заряда нет, то и импульса не будет.
– Так после такого чтения, – разочарованно произносит Бронштейн. – луч затрёт первоначальное значение, хранящееся в ячейке…
– Правильно, – соглашаюсь я. – для этого надо создать схему регенерации, которая будет постоянно пока включено электропитание перезаписывать ячейки памяти.
"Концепцию динамической памяти – в массы. Вижу, что мои слова упали на благодатную почву – в добрый путь".
– Нет, не слышал…. – вяло интересуется Паша. – а почему он электронный?
– А потому, – подхожу к книжному шкафу и достаю из его недр картонную папку с тесёмками. – что в отличие от оптического микроскопа в нём работает не световой поток, а пучки электронов. Здесь ты найдёшь переводы немецких патентов, некоторые соображения насчёт улучшений, которые можно внести в конструкцию микроскопа, всё что удалось почерпнуть из бесед с учеными ФИАНа… Займись делом, наукой. Встряхнись, хватит копаться в прошлом!
– В прошлом, говоришь… – зло проскрипел он. – расстреляли такого человека, гения, который первый понял, оценил идею радиоуловителя, который столько сделал для страны Красной Армии. Да сейчас бы уже каждая дивизия имела свой РУС! Столько людей, лучших… ни за что… Забыть, говоришь?
– Да будь Тухачевский трижды гений, – в сердцах бросаю папку на стол. – нет для изменника иной меры наказания, только пуля.
– Ну да, – зло усмехается Ощепков. – немецкий, английский…. какой там ещё?… шпион. Веришь этому? Ты – молод, следовательно – глуп!
– Хорошо, – с усилием беру себя в руки. – а вот как насчёт честности? Ты мне веришь?
– В этом вопросе ты не можешь быть объективным, – цедит сквозь зубы Павел. – ты на стороне Кирова.
– А магнитофонная плёнка, она на чьей стороне? – В нерешительности гляжу на папку.
– Какая ещё плёнка? – Впервые за время разговора он поднимает на меня глаза.
– … С записью разговора заговорщиков, помнишь тогда в тридцать шестом на испытаниях под Севастополем?
– Ты шпионил за маршалом?! – Вскрикнул Ощепков, вскочив со стула.
– Это вышло совершенно случайно, хотя это не важно. Что важно, так это то, что записано на плёнке. Её свидетельств тебе достаточно? Отлично! Достану я тебе её…
"По мне так, надо было этот разговор на совещание заговорщиков на пластинку записать".
– … а пока поверь мне на слово. Так будешь брать папку?
– Ладно, давай, посмотрю.
Москва, Ленинградское шоссе д.45,
Авиазавод N 39.
31 июля 1937 года, 06:15.
– Ты уже бывал, Алексей, у Ильюшина? – Голованов с переднего сиденья ЗИСа поворачивается ко мне, сидящему на заднем.
– Нет, ни разу, – кручу головой. – а что это мы на Центральный аэродром свернули?
– Так короче, от шоссе пришлось бы через завод Менжинского топать…
От Аэровокзала свернули направо и по краю лётного поля доехали до ангара, прилепившегося к старинному двухэтажному кирпичному зданию с жестяной крышей. В этот момент начали открываться высокие деревянные двери ангара и нашему взору открылся, подсвеченный сверху и сзади сигарообразный силуэт двухмоторного самолёта с длинными закруглёнными крыльями и тупым застеклённым носом.
"ДБ-3"…
Открываю дверь остановившейся машины и застываю разглядывая самолёт, Голованов обойдя ЗИС сзади встаёт рядом со мной.
– Вам, товарищи командиры, – пожилой авиамеханик непонимающе переводит взгляд с двух ромбов моего спутника на мои три шпалы и обратно. – начальника ЦКБ? Ваня, покличь Сергея Владимировича.
Юркий ученик срывается с места, но ему навстречу от центрального входа ЦКБ уже спешит сам начальник.