– … знакомьтесь, товарищ Лавочкин, это лейтенант госбезопасности Мальцева. Присаживайтесь.
– Семён Алексеевич… – Карие глаза конструктора тревожно заблестели.
– Я пригласил вас… – начинаю без предисловий. – чтобы предложить вам должность главного конструктора авиационного КБ….
Ни один мускул не дрогнул на лице Лавочкина.
– … которое создаётся при НКВД на аэродроме в Подлипках, по соседству с вашим заводом.
– Я слышал, товарищ Чаганов, – высокий лоб конструктора заблестел от пота. – что Владимир Антонович уходит от вас со своей бригадой…
– Да, это так, – подставляю стул Оле, после нее садится и Лавочкин. – но к нам переходит большая часть КБ Григоровича, вот их то я и предлагаю вам возглавить.
– А как же Дмитрий Павлович? – В голосе конструктора послышались твёрдые нотки. – Как я буду ему в глаза смотреть когда он поправится?
"Поправится…. такое возможно с больным лейкемией"?
– У товарищ Григоровича белокровие… – поворачиваю голову к Оле.
– Он давно заболел? – С полоборота включается она.
– Скоро год. – Приходит мне на помощь Лавочкин.
– Как он себя чувствует сейчас?
– Товарищ Мальцева студентка медицинского института… – отвечаю на недоумённый взгляд конструктора.
– Я был у Дмитрия Павловича неделю назад, – понимающе кивает конструктор. – ослаб он сильно, из дома почти не выходит, но его лечат лучшие врачи…
– Что ж раз так, то до воздоровления товарища Григоровича предлагаю вам стать временно исполняющим обязанности главного конструктора, так вас устроит?
– А можно ему позвонить? – Лавочкин кивает на мой столик с телефонами.
– Пожалуйста, звоните. Вот городской… – передаю трубку подскочившему со стула конструктору.
– Не похоже, что у Григоровича острая лейкемия, – шепчет мне на ухо Оля. – иначе бы он сгорел за пару месяцев. С хронической люди живут и по двадцать лет, но тут всё зависит от сопутствующих заболеваний…. а если с гидрокортизоном, его, кстати, уже получили в Швейцарии, то и острую можно растянуть на несколько лет.
– Хорошо что напомнила напомнила, – краем глаза наблюдаю как Лавочкин почтительно говорит в трубку. – ты не могла бы завтра с утра съездить к Шмелёву в "Белую ромашку" вместе с Булгаковым?
– У него что ещё и туберкулёз? – Потряхивает плечами Оля.
– Что значит "ещё"?
– Ну в добавок к клаустрофобии, "резкому истощению нервной системы с явлениями психостений", временной потери зрения и тэдэ на фоне регулярного употребления морфия…
– Откуда ты это взяла? – Я вытаращил на подругу глаза.
– Орлова рассказала… и попросила на него посмотреть… говорит, что только Михаил Афанасьевич ни пробовал и морфий, и электризацию, но немного помог лишь гипноз доктора Берга… правда тот живёт в Ленинграде и сейчас почти не практикует.
– Фу-ух, ты о писателе, – облегченно выдыхаю я. – а я о профессоре Борисе Булгакове, специалисте по гироскопам и инерциальным системам навигации… у него всего лишь туберкулёз.
– Дмитрий Павлович приглашает нас к себе домой… – просительно смотрит на меня Лавочкин, держа трубку у уха.
– А не поздно?
– … говорит будет очень рад.
"Похудел, осунулся главный конструктор…. хотя тому, кто не видел Григоровича раньше это бы не бросилось в глаза – обычный человек средней комплекции. Даже его бледность не так заметна, скрадывается отблеском каминного огня"…
Я, как оказалось, с ним встречался в Кремле на награждении почти три года назад, Григорович был тогда в группе авиаторов, стояших вместе с Поликарповым и Чкаловым, запомнилась его богатырская фигура с почётной грамотой ЦИКа, зажатой в огромной ладони. На стенах просторного кабинета, выходящего на тихий Шведский переулок, в центре Москвы между Тверским бульваром и улицей Горького, месте проживания советской элиты, развешаны семейные фотографии и в том числе хозяина в спортивном трико.
– Двухпудовой гирей крестился… – шевельнулся в большом старинном кожаном кресле Григорович, перехватывая мой взгляд, грустно вздохнул, но уже через секунду его глаза вновь загорелись живым огнём. – вы, рябята, даже не сомневайтесь, берите КБ в свои руки. У меня ведь сердце кровью обливается когда вижу, как дело которому столько сил отдал прахом идёт… Хозяин квартиры с силой трёт себя по обвисшим щекам, незаметно смахивая слезу.
– … Каганович на моё предложение по механизации посадочных средств гидросамолётов даже не ответил… Оленька, передай мне пожалуйста вон ту синюю папочку на столе. Стоящая в дверях моложавая женщина лет сорока, жена конструктора, с готовностью бросается выполнять просьбу.