"А может зря я на него грешу? Открытое лицо, дружелюбный взгляд".
– Полиграф – инструмент новый и коварный, – охотно соглашаюсь я. – а "опыт – сын ошибок трудных"…
– В нашем случае скорее "гений" или "случай"… – смеётся Маленков. – что вам больше по душе?
"Тоже любил "Очевидное-невероятное" смотреть? Блин! Капица… у меня же с ним встреча на сегодня назначена"!
– Чаганов, Мальцева задержитесь! – Зовёт Берия когда мы уже готовились переступить порог.
Маленков подмигивает мне и берёт под руку проходящего мимо Вышинского, взявшего дело подготовки к процессу века в свои руки, за ними поплёлся расстроенный Шейнин.
– Товарищ Берия, разрешите позвонить… всего на минуту.
– Кому? – Нарком берёт в руки телефонную трубку.
– Петру Леонидовичу Капице.
– Соедините с Капицей, – Берия бросает трубку на рычаг. – вы с Мальцевой подключаетесь к расследованию смерти Седова: на вас работа на полиграфе. Быть готовыми в любое время дня и ночи участвовать в допросах подозреваемых… Посторонних привлекать к этой работе запрещаю… Сообщение о смерти…
Зазвонил телефон, хозяин кабинета не отвечая передаёт трубку мне.
– Чаганов слушает… нет, товарищ Берия по прежнему нарком Внутренних Дел… – Оля прыскает в рукав. – нет, я тоже не арестован… никто не арестован.
Берия сверкает стёклами пенсне.
– … Пётр Леонидович, у нас была встреча назначена на семь, – не даю Капице вставить ни слова. – давайте перенесём её на девять?… Договорились, до встречи у вас.
"Дерзко шутит член-корреспондент"…
– … сообщение о смерти Седова откладывается. – Справляется с собой Генеральный комиссар госбезопасности.
Москва, Калужское шоссе дом 24,
Институт Физических Проблем.
18 февраля 1938 года, 21:00
– Туда езжай. – Пожилой татарин-дворник, отворивший решётчатые ворота института, махнул рукой куда-то правее портика главного входа, зажатого с двух сторон длинными корпусами и украшенного четырьмя квадратными колоннами.
"Стильно, похоже немного на "дом на набережной"… уж не Иофан ли и здесь руку приложил"?
Мой "ЗИС" подсвечивая себе фарами медленно огибает портик по широкой расчищенной от снега дорожке, окружённой с обеих сторон молодыми деревцами. Невдалеке по правую руку показался одноэтажный коттедж, построенный в том же стиле что и остальные здания института, почти без декора, с большими квадратными окнами. На звук двигателя из дверей появляется высокая фигура хозяина дома в твидовом пальто и кепке и тяжёлых кожаных ботинках.
– Вы Чаганов? – Вынимает трубку изо рта Капица.
– Мистер Холмс? – Морщу лоб.
– Добро пожаловать! – Польщённо фыркает профессор, блеснув металлической фиксой. В просто обставленной небольшой гостиной минимум мебели, на круглом обеденном столе стоит поднос с фарфоровым чайником, молочник и тарелка с бутербродами.
– Хотите чаю? – Хозяин принимает от меня шинель.
– С удовольствием, Пётр Леонидович.
– Не ожидал что вы так молоды? – Капица разливает по чашкам дымящийся чай, добавляет сливки.
– Уже работаю над этим недостатком…
"А бутерброды-то с чёрной икрой да чай с молоком… одобряю".
– А вы за словом в карман не лезете, молодой человек…
– … но над начальством своим, в отличии от вас не шучу.
– Уважаете значит своё начальство… – глаза Капицы грустнеют.-… а я вот – нет… особенно после того как оно меня в заложники взяло… слышал я и академика Ипатьева недавно схожим образом окрутили, только заложником выступил его сын?
"Хм, нескладно как-то у нас разговор начался, но отступать нельзя"…
– Ошибаетесь, профессор, – не отвожу взгляд. – Владимиру Николаевичу я лично помогал с переездом. Это было его собственное решение: он меня два года назад сам разыскал в Америке и попросил о возвращении…
– Не сложилась научная карьера на Западе? – Недоверчиво хмыкает Капица.
– Наоборот, Ипатьева с его технологией получения высокооктанового бензина на части рвали. Кстати, вовсе не из-за сына… я точно знаю, у них до сих пор натянутые отношения.
– Пусть так, – профессор переводит взгляд на мерцающий огонь камина. – боюсь только, что вскоре местные товарищи-учёные бойкот ему учинят как мне…
– Какой бойкот?
– "Если бы нам то же сделали как Капице, мы бы не то ещё сделали"… – тонким голосом передразнивает он кого-то. – Кругом зависть, подозрительность… Невозможная жуткая атмосфера… не сравнить с Кембриджем.
– Во – первых, товарищам-учёным упрекнуть академика Ипатьева будет всё-таки не в чем, – отхлёбываю остывший чай. – так как никто ему ни рубля на лабораторию не дал, он привёз из Америки свою…