– Сделаю всё, что в моих силах. – Придвигается к столу мой собеседник.
– Вы, конечно, Михаил Полиевктович, знаете что такое ПУАЗО, – он кивает головой. – так вот, при разработке нового прибора, мы столкнулись с такой проблемой: необходимо точно засинхронизировать перемещение параболической антенны и ствола зенитки.
– А синхронная передача даёт слишком большую ошибку примерно три-пять градусов, так? – Подхватывает Костенко.
– Именно, – подтверждаю я. – нам же необходима точность в десять угловых минут.
– Ну это-то, как раз, понятно, рассогласование происходит из-за большой нагрузки на оси вращения: машинам приходится иметь дело с сотнями килограмм. Одно из решений – это надо разгружать сельсины, вводить исполнительные двигатели, вот только получить такую точность вряд ли удастся. Минимально можно достичь чуть больше одного градуса.
– Это мне понятно, – согласно киваю головой, Костенко недоверчиво смотрит на меня. – поэтому мы в СКБ разработали электронную систему автоматического управления, но есть сложности с исполнительными двигателями: нужно сгладить переходные процессы.
– Позволите взглянуть? – Доцент явно заинтригован.
– Да, конечно, – берусь за телефонную трубку. – вас проводят к начальнику отдела, который занимается этим вопросом. А насчёт вашего брата, буду разбираться и, как встретите, передавайте привет от меня Алексею Николаевичу. Он в своё время меня поддержал в одном начинании.
"Надо посмотреть на него в деле, если подойдёт, то будем переводить в НИИ-20".
– Остановитесь! – Из приёмной раздался скрипучий голос "грымзы" и послышалась какая-то возня. – Товарищ Чаганов занят!
– Он меня ждёт!
– Мне об этом ничего…
Распахиваю дверь в "предбанник", взгляд упирается в костлявую спину моего секретаря, и без остановки скользит на точёную Олину фигурку, застывшую напротив соперницы.
– В чём дело? – Сурово сдвигаю брови.
– Она… – хором начинают женщины.
За столкновением, широко раскрыв глаза и рты, с восторгом наблюдают два последних посетителя, толкая друг друга локтями.
– Молчать! – Поднимаю руку. – Товарищ Бланк, на сегодня приём посетителей закончен. (Громко клацнули челюсти посетителей, по виду кляузников). Товарищ Мальцева, проводите меня.
– Из секретариата Берии… – В коридоре Оля пристраивается ко мне сбоку. – эта мегера меня ещё неделю назад на выходе из его кабинета чуть не испепелила своим взглядом.
– Не приставал? – Делаю участливое лицо.
– А она к тебе? – Парирует подруга.
– Пока нет, – делаю серьёзное лицо. – но я начеку, стараюсь один на один с ней не оставаться… А он?
– Некогда ему глупостями заниматься, – фыркает Оля. – операцию разрабатывает.
– Нашу?
– Угу, – кивает она. – меня уже два раза вызывал: уточнял детали по лекарству и об Орловой с Александровым.
– Непонятно, почему сам? Не доверяет никому в ИНО? По разведывательной работе истосковался? – Поворачиваю голову к Оле.
– Скорее привык сам во всё вникать, ну и готовится к докладу наверху…
– Архангельский здесь? – Останавливаюсь у вакуумной лаборатории в хозяйстве Авдеева. – Отлично. У тебя время есть?
– Есть. Медведь на месте, не могу там находиться. Перегаром разит. Сказал бы ты Сергею Мироновичу…
"Да, надо бы, пропадает человек".
– … У тебя что-то интересное?
– Научный прорыв сквозь десятилетия, – поднимаю палец к верху. – мирового значения! Пошли.
– Ну что, всё готово? – Всегда пропускаю женщину вперёд, чтобы лучше рассмотреть её фигуру.
В нашу сторону поворачиваются трое пожилых мужчин в синих халатах и Олег Лосев – в белом.
– Знакомьтесь, товарищи, моя коллега – Мальцева Аня. А это – профессор ВЭИ Вячеслав Иванович Архангельский, профессор Иван Иванович Сидорин, технический директор ВИАМа, ну а нашего нового сотрудника, инженера Бориса Тимофеевича Коломийца, и кандидата наук Лосева, ты знаешь…
"Да-да, Коломиец всё-таки перешёл от Иоффе ко мне, а Ощепков с Любой наоборот, сбежали в Ленинград. Жаль".
Всего за месяц смонтировал на новом месте узлы и агрегаты сканирующего электронного микроскопа. Основные части были к тому времени уже готовы: вакуумные насосы, высоковольтные источники питания, вольфрамовый катод, отклоняющие катушки – всё почти так же как и в микроскопе Зворыкина, к которому он придёт через пять лет. Не хватало главного – рабочего детектора вторичных электронов, того, что учёные смогли создать лишь в 60-х, хотя в нём нет ничего нового: клетка Фарадея, люминисцентный экран, высоковольтный источник и фотоэлектронный умножитель. Всё это хорошо известно и сейчас, даже ФЭУ. Вот почему здесь сейчас Архангельский, которому я помог два года назад с усовершенствованием фотокатода, теперь он делится своими наработками с нами.