Седова всхлипывает, а Троцкий с отсутствующим видом подходит к клетке, достаёт из кармана морковку и просовывает её в ячейку деревянной решётки: изнутри послышалась возня и громкое хрумканье.
– Дороговато, конечно, – продолжает бубнить женщина, высморкавшись. – семнадцать тысяч песо, но ничего, справимся, скоро ты закончишь книгу про Сталина, глядишь дадут визу в Америку, будешь читать лекции… Ничего, проживём.
Зелёная ботва исчезает в клетке.
– И Лёва поможет! – Радостно взмахивает руками Седова, но почти сразу на её лице возникает тревога. – Эта женщина… как она вцепилась в Лёву, не пропустила ни одного свидания, а ведь это из-за её брата мой сын оказался в тюрьме! Гольдманы, я помню эту семью… она мне тогда в 1917-ом не очень понравилась: отец – солидный мужчина, отличный адвокат, хорошо нам помог, мать не помню, так мышь серая, её старший брат был как уголовник, в глаза не смотрел, а эта Мири, помнится, уже тогда вскружила голову нашим мальчикам.
– Наташа, не надо фантазировать, – Троцкий поворачивается к жене. – я не думаю что они даже встречались тогда в Нью-Йорке. Если хочешь, я дам Гансену (секретарь – охранник Троцкого) задание проверить её, но Буденец (главный редактор еэжедневной марксистской газеты САСШ "Дейли Уоркер") утверждает, что она была в Испании, воевала в отряде ПОУМ в Барселоне.
– Обязательно нужно её проверить…
– Послушай, – взрывается муж. – вот ты говоришь о книге, но чтобы работа сдвинулась с мёртвой точки мне нужны помощники. Лёва круглосуточно занят подготовкой когресса, Рут застряла в Нью-Йорке надолго – перелом бедра, где я найду секретаря?
– А чем плоха сестра Рут Сильвия?! – Жена срывается на крик, но тут же, испугавшись, понижает тон. – Милая, умная, грамотная, аккуратная…
– Так я не против Сильвии, – муж тоже отвечает спокойно. – пусть обе начнут, я посмотрю как они и потом решу кого оставить.
Женщина открывает рот чтобы возразить.
– Всё-всё, – Троцкий примирительно обнимает её за плечи. – ты лучше послушай какой шикарное название я придумал для главы, где говорится об отравление Ильича Сталиным: "Сверхборджия в Кремле".
Нью-Джерси, г. Патерсон,
Завод компании "Кёртис-Райт".
22 декабря 1937 года, 10:00.
После согласования последней запятой в контракте на закупку пяти образцов новейших двигателей "Циклон-14" мы с финансовым директором "Амторга" ставим подписи на последнем листе документа, удовлетворённый коммерческий директор "Райта" – свою и я с примкнувшим ко мне Швецовым отправляемся на автобусную экскурсию по заводу, любезно предложенную руководством. Первая остановка у одноэтажного здания из белого кирпича со стеклянным фонарём тянущемся вдоль всей крыши длиной метров сто.
– Первое здание нашего завода, – гордо провозглашает экскурсовод, толкая полупрозрачную дверь. – сейчас полностью занято инженерной службой. Огромное жарко натопленное производственное помещение, разделённое двумя бесконечными рядами колонн, заставлено кульманами, за которыми трудятся в основном молодые люди в белых рубашках (пиджаки на спинках стульев), перечёркнутых на спине резиновыми подтяжками, с одинаково засученными выше локтя рукавами.
– Конструктора… – Швецов подавляет тяжёлый вдох.
Идём по узкому проходу, тишина, никто на нас не обращает внимания.
"Сколько же их тут? Сто? Двести"?
За высокой перегородкой сидят технологи: вместо кульманов ряды письменных столов, заваленных ворохом бумаг, мужчины все в пиджаках, довольно много молодых женщин, стоит непрерывный гул от множества голосов.
– Наш авиадвигатель состоит из более чем десяти тысяч частей, которые участвуют в нескольких сотен тысяч технологических операциях…
"Здесь куётся их превосходство в воздухе"…
После долгой поездки в фордовском автобусе попадаем в литейный цех, здесь льют блоки цилиндров из алюминиевого сплава. Вначале попадаем на участок, где десятки высоких мускулистых рабочих готовят литейные формы: в большие деревянные ящики с жёлтым мелким песком на дне устанавливаются металлические формы, в точности повторяющие ребристые обводы охладителей. Их сильные руки энергичными, резкими движениями начинают забивать липкий песок во все извивы рогатой формы, затем засыпают ящик песком доверху и, взяв в руки деревянные колотушки, начинают его утрамбовывать под неусыпным взором прохаживающегося позади мастера.
На следующем участке идёт разливка жидкого металла по формам, дальше чистка и шлифовка. После каждой операции специальные контроллёры делают десятки измерений. Огромные печи, одномоментно принимающие в своё чрево десятки заготовок, гигантские станки растачивающие, сверлящие, нарезающие зубья и ещё много чего. На наших глазах из алминиевых чушек и стальных заготовок рождалась мощная машина, заключающая в себе силу почти двух тысяч лощадей. На это можно смотреть бесконечно…