Внизу нас поджидает Хруничев с виноватым видом.
– Ладно забудьте, не обижаюсь я, – под нашими ногами звонко поскрипывает снежок. – но а вы, Михаил Васильевич, помогите мне в подборе хороших конструкторов для моего отдела.
– Тогда такой вопрос, – отхлёбываю крепкий чай из стакана. – прочитал недавно статью профессора Баскина "Что такое коммунизм" и там говорилось: социализм – это когда орудия и средства производства находятся в общественной собственности, когда уничтожены эксплуататорские классы и эксплуатация человека человеком, так?
– Так. – Киров тянется за папиросой.
– То есть, именно то что произошло в нашей стране. А почему же и вы, и товарищ Сталин всё время повторяете, что социализм у нас построен только "в основном". Так победил у нас социализм окончательно или нет?
– Правильно ставишь вопрос, Алексей, – чиркает спичкой и прищуривает глаз от дыма Киров.-
тут всё дело в том, что вопрос о победе социализма имеет две стороны: внутреннюю и внешнюю. То, о чём ты сказал – это внутренняя проблема и она решена. Но живём мы, как говорил Ленин, "в системе государств" и поэтому окончательная победа социализма означает полную гарантию от попыток внешней интервенции и внутренней реставрации капитализма в нашей стране при поддержке международного капитала. Когда это произойдёт? Лишь после победы социализма в основных капиталистических странах. В условиях "кто кого?" речи об окончательной победе социализма в нашей стране не идёт.
"Это мне как раз очень хорошо понятно, как и то почему "Мироныч" возится со мной: испугался моих предложений по закручиванию гаек, видит в них наступление на завоевания рабочего класса и не хочет чтобы новое поколение руководителей потеряло ориентиры, заменило идеологию администрированием. Скромная информация из будущего в нашей с Олей головах, надеюсь, поможет в грядущей войне и послевоенном восстанавлении, но уж гарантий окончательной победы социализма точно не даст. Да и что могут сделать два человека"?…
В гостиной новой кремлёвской квартиры Кирова зазвонила "вертушка", хозяин в нижней рубашке и зелёных галифе потопал босиком из кухни в комнату.
– Да, у меня. Сейчас будем…
– Товарищ Чаганов, вы знакомы с Игорем Васильевичем Курчатовым? – Вождь держит в руках несколько листов бумаги а его смотрят мне прямо в душу.
– Да, конечно, – не отвожу своего взгляда. – это учёный доктор наук из Физического Института Академии Наук, на его установках мы получаем последовательность случайных чисел, которые затем используем при шифровании на "БеБо" и в "Айфоне".
– Скажите, как так вышло, что ему одновременно с вами тоже вдруг понадобился уран? – Продолжает давить взглядом вождь.
– В связи с расширением количества шифровальной аппаратуры для правительственной связи и увеличением числа шифровок нам нужно больше установок для генерации ключей. В каждой такой установке применяется уран, помните я вам докладывал летом в Сочи? Это Курчатов тогда предложил закупить урановую руду.
"И он это подтвердит".
– Угощайтесь мандаринами, товарищи, – смягчается Сталин. – мне их сегодня из Абхазии прислали… Вино?
– Нет, спасибо, вина не хочу. – Беру в руки оранжевый шарик и вдыхаю его аромат.
– …Вы Курчатова хорошо знаете? Что он за человек?
– Мы знакомы два года, ещё по Ленинграду. Игорь Васильевич, как ведущий специалист по полупроводникам в Ленинградском физтехе, по нашей просьбе помогал нам в работе над прёмником радиоуловителя самолётов. Потом академик Иоффе перевёл его в отдел ядерной физики, затем его забрал к себе в ФИАН академик Вавилов. Курчатов там сейчас главный специалист по атомному ядру, его работы признаны во всём мире.
– Я читал о нём справку, – мягко улыбается Сталин. – меня интересует какой он человек. Организованый или рассеянный, как в коллективе… такие вещи.
– Был я в его лаборатории, в Ленинграде… обычно в институтах и научных учреждениях – вольница: учёные приходят когда хотят, уходят когда хотят, а начальство боится их приструнить, конфликтов избегает. Так вот у Курчатова – всё наоборот: дисциплина, порядок… У него там брат Борис работал, так и тот ходил по струнке, называл его Игорь Васильевичем никакого панибратства.
Киров наливает из массивной зелёной бутылки с потёками воска на горлышке красную жидкость в бокал, осторожно пробует вино и кривится, поспешно заедая сушёным корольком.
– А вот скажи, Алексей, – его рука привычно тянется к папиросам. – почему именно уран? Неужели этот прибор твой из другого металла сделать нельзя?