— Теперь увидите бой между первым ирландским продавцом и первым ирландским покупателем, — сказал Доддсу его сосед — лошади хороши, очень хороши. Я не удивлюсь, если они пойдут огулом по тридцати пяти фунтов за штуку.
Аукционист влез на стул и стал оглядывать толпу. Рядом с аукционистом стал Флинн, а напротив поместился Голловей.
— Вы видели лошадей, джентльмены, — начал аукционист, махая рукой по направлению к партии, — лошади прекрасные, порука в том, что они приведены сюда с завода мистера Джека Флинна из Кильдара. Это лучшие кони, которых может дать Ирландия, а верховых лошадей, джентльмены, нужно покупать только в Ирландии. Лучших нигде нет. Здесь есть, джентльмены, и упряжные, и охотничьи лошади, но мы ручаемся, что в лошадях нет никаких пороков, и что они самой чистой крови. Всего их семьдесят, и мистер Флинн поручил мне сказать, что он отдаст предпочтение тому покупателю, который возьмет всю партию сразу.
Наступила пауза. В толпе шептались, и местами выражалось недовольство. Условия, поставленные Флинном, лишали возможности мелких покупателей принять участие в торге. Нужно иметь большой кошелек, чтобы купить сразу такую партию. Аукционист вопросительно оглядывался.
— Ну, мистер Голловей, — сказал он наконец, — вы, конечно, подошли не для того, чтобы любоваться лошадьми. Лошади, вы видите сами, хорошие. Таких в другом месте не найдете. Назначьте нам цену.
Голловей молчал и постукивал себя по зубам карандашом.
— Ну, — сказал он наконец, — это правда, лошади хорошие. Я не отрицаю того, что лошади хорошие; вам, мистер Флинн, за этих лошадей честь и слава. И все-таки я покупать огулом всю партию не хочу. Я собирался выбрать нескольких лошадей, которые мне понравятся.
— В таком случае, — ответил аукционист, — мистер Флинн согласен продавать партию по частям. Если он хотел продать партию сразу, то он имел в виду выгоды крупного покупателя, но ему никто не хочет назначить цены за целую партию…
— Погодите минуточку, — раздался голос в толпе. — Это очень хорошие лошади, и я назначу вам первую цену. Я вам дам по двадцати фунтов за штуку и беру все семьдесят лошадей.
В толпе снова произошло движение. Всем хотелось поглядеть на неожиданного покупателя. Аукционист наклонился вперед.
— Позвольте узнать ваше имя, сэр?
— Штрелленхауз… Штрелленхауз из Ливерпуля.
— Должно быть, новая фирма, — произнес сосед Доддса, — я знаю все фирмы, а это имя слышу в первый раз.
Голова аукциониста исчезла; он совещался с заводчиком. Прошла минута. Аукционист снова выпрямился на своем стуле.
— Благодарю вас, сэр, за начало торга, — сказал он. — Вы слышали, джентльмены, предложение мистера Штрелленхауза из Ливерпуля. Его цена послужит нам отправной точкой. Мистер Штрелленхауз предложил по двадцать фунтов за голову.
— Я даю двадцать гиней, — произнес Голловей.
— Браво, мистер Голловей. Я знал, что вы примете участие в торге. Вы не такой человек, чтобы упустить этих лошадей. Господа, цена теперь — двадцать гиней за штуку.
— Двадцать пять фунтов, — произнес Штрелленхауз.
— Двадцать шесть.
— Тридцать.
Лондон боролся с Ливерпулем, признанный глава ярмарки — с неизвестным пришельцем. И борьба была странная. Голловей прибавлял по одному фунту, а неизвестный покупатель — сразу по пяти. Эти крупные надбавки свидетельствовали о том, что Штрелленхауз — человек богатый и решительно идет к своей цели.
Голловей долго был полным властелином ярмарок, в толпе теперь радовались тому, что он нашел, наконец, себе соперника.
— Цена теперь — тридцать фунтов за голову, — произнес аукционист. — Слово за вами, мистер Голловей!
Лондонский скупщик пристально глядел па своего неизвестного противника, стараясь решить вопрос, настоящий ли это противник или же только подставное лицо. Кто знает, может быть, Флинн взял его в качестве агента, чтобы подвинтить цену на лошадей?
Маленький господин Штрелленхауз, человек с румяными щеками, которого Доддс заметил в гостинице, стоял впереди, бросая на лошадей быстрые, острые взгляды. Сразу видно было, что это знаток дела.
— Тридцать один, — произнес Голловей с видом человека, заявляющего свое последнее слово.
— Тридцать два, — быстро проговорил Штрелленхауз. Голловея это упорное сопротивление рассердило наконец. Его красное лицо стало совсем бурым.
— Тридцать три! — крикнул он.
— Тридцать четыре! — ответил Штрелленхауз.
Голловей стал задумчивым и углубился в свою записную книжку. Он рассчитывал. Партия состояла из семидесяти лошадей. Положим, лошади хороши. У Флинна плохого товара нет, и опять-таки близок охотничий сезон. Этих лошадей всегда продать можно и не дешевле чем по сорока пяти — пятидесяти фунтов за штуку в среднем. В партии есть отличные кони, которые пойдут за сто или более даже фунтов. Все это так, но ведь надо считать стоимость корма и содержания и возможность убыли. Держать лошадей на руках придется не менее трех месяцев, а тут мало ли что может случиться. Лошади могут заболеть, издохнуть, а перевоз-то их в Англию? Это тоже дорогостоящее удовольствие.
Голловей высчитывал все это и думал, какой барыш он может получить, если купить лошадей по тридцати пяти фунтов за штуку. И по фунту-то прибавлять рискованно. Прибавить фунт — это значит вынуть из кармана семьдесят фунтов.
Но, как бы то ни было, Голловей не хотел сдаваться. Очень уж ему было обидно, что он побежден каким-то пришельцем. Нельзя терять свой авторитет так легко. Голловею было важно и впредь считаться первым человеком в своем деле. Так и быть! Надо сделать еще надбавку и пожертвовать возможными барышами.
Аукционист с беглой улыбкой на лице обратился к нему:
— Вы ничего не прибавите, мистер Голловей?
— Тридцать пять, — сердито ответил торговец.
— Тридцать шесть! — крикнул Штрелленхауз.
— Я желаю вам удовольствия от вашей покупки, — сказал Голловей, — по таким ценам я не покупаю, но зато продам вам сколько угодно лошадей, раз вы так щедры.
Штрелленхауз не обратил внимания на иронический тон этих слов. Он продолжал глядеть на лошадей. Аукционист оглянулся.
— Цена — тридцать шесть фунтов со штуки, — произнес он. — Партия мистера Джека Флинна покупается мистером Штрелленхаузом из Ливерпуля по тридцати шести фунтов за штуку. Партия покупателя…
— Я даю сорок, — раздался высокий, тонкий, чистый голос
В толпе поднялся шум. Люди поднимались на цыпочки, стараясь рассмотреть, кто такой этот смелый покупатель. Доддс был очень высок ростом и поэтому без труда увидал этого человека. Рядом с Голловеем стоял иностранец с аристократическим лицом, которого он видел в ресторане.