— Ну вот и хорошо, — проворчал Кроч. — Дышать легче стало.
На следующий день еще одна группа провожающих повернула назад, и сопровождать процессию остались только отряд всадников и батальон солдат.
— Вот теперь нас примерно столько, сколько нужно, — удовлетворенно заметил Кроч.
Они миновали Долину Неразделенной Любви, где мраморные статуи разлученных любовников, покрытые пятнами и заросшие стихафоном, взывали о вечной страсти к пустому небу. Затем проехали по Тропе Возлюбленных, где камни врезались в ноги и с грохотом летели в бездонную пропасть. Потом стремительно проскакали через Болото Коварства и не останавливались на привал до тех пор, пока не достигли противоположного края Дальнего Леса с его сомнительными удобствами.
Когда они разбили лагерь, собрали хворост и развели огромные костры для приготовления пищи, Муззерина вместе с солдатскими командирами вызвали в палатку Джарфона из Тривеса.
Кроч проводил его внимательным взглядом, и Джек, взглянув на лицо предводителя пограничников, невольно воскликнул:
— Да ведь он уже совсем старик.
— Да, он стар. Ему не следовало отправляться на эту прогулку. Мы волочем кровати и прочее барахло, запас провизии, которого хватило бы на половину Фирея, палатки, кастрюли, вооружение и обмундирование для целой армии, и к тому же вынуждены тащить с собой еще и этого доброго старика.
Кроч задумчиво поковырял палкой в костре.
— Никто не знает, куда мы направляемся, — даже Джарфон и принцесса, да будут благословенны ее небесные очи. Мы должны найти Пи-Айчена — вот все, что они говорят. Мне кажется, что это проделки тех безумцев, которых приютила принцесса, так все говорят.
Уолли уже слышал подобные разговоры в лагере.
— Если все так, то почему же эти чужестранцы не пошли вместе с нами? — Произнося эти слова, Джек действительно думал о капитане Рэттрее, главном инженере и прочих землянах как о чужестранцах.
— Хм. Поди спроси у этих гнусных мерзавцев.
— Негодяи, — согласно кивнул Уолли.
— Кстати, вот что я еще хотел сказать. — Джек достал свой шампур из костра и попробовал шашлык. — По-моему, совершенно необязательно было брать с собой такую уйму вещей. Я имею в виду кровати, палатки и все такое. Почему было не прибегнуть к услугам Пи-Айчена и не получать все, что нужно, по мере необходимости? — Он запнулся, заметив, что лицо Кроча изменилось и взгляд стал насмешливым, удивленным и немного сердитым. Джек растерялся, как всегда бывало, если он попадал впросак. Когда живешь на чужой планете, ловушки подстерегают тебя на каждом шагу.
— Хорошо, я объясню тебе, Джек. Ты явился сюда прямо из зеленого леса и многого не понимаешь. Там, в лесу, твоего знания жизни, наверное, было достаточно. Но здесь — о нет! — Он глубоко вздохнул и подул на шипящий и потрескивающий кусок мяса. — Принцип таков: чем больше усилий, тем лучше. Эти изящные, франтоватые дамы и господа, эти ладные, подтянутые офицеры, эти милые, чудаковатые мудрецы — все они, конечно, могли бы легко и непринужденно скакать рысью на своих лошадях, а затем, в конце каждого перехода, запросто создавать необходимые им вещи. Но нет, так они не хотят, эти пустоголовые… Короче, они определяют достаток по числу людей, находящихся у них в услужении. Из двух способов добиться чего-то они выбирают самый сложный, заставляя Пи-Айчена понапрасну ждать своих молитв.
— Как Приамбер Мисмик из Меро?
— Да. Они покупают вещи, вместо того чтобы создавать их, и тащат с собой свой хлам, вместо того чтобы сотворить его, когда в том возникнет нужда. Ведь это поднимает их престиж!..
— Выходит, человек может разбогатеть, если… — начал было Уолли, но тут же осознал абсурдность своих слов. До него не сразу дошло, что богатство здесь заключалось в услугах и товариществе, существенным дополнением которых являлись любовь, еда и выпивка. Вообще смысл понятия «богатство» различен в разных культурах. Принцесса Керит была самым состоятельным человеком в Брианоне, хотя при этом в ее кошельке могло не оказаться и одного дака — ведь все любили ее и служили ей. А большего богатства здесь нельзя было и придумать.
Теперь он взглянул на Кроча новыми глазами. Ведь Кроч для Джека Уолли был настоящим кладом! Ну да, и он сам, конечно, представлял для Кроча определенную ценность. Но соотношение этих ценностей было явно в пользу Уолли. Добрый старина Кроч! Везучий Джек Уолли!
Задумавшись о таком порядке вещей как об основе экономического устройства, Джек понял, что данная система способна была выдержать самую серьезную проверку. Он припомнил собственную межзвездную цивилизацию, где царили явное потребление и явное расточительство, вспомнил о жестокой борьбе за рынки сбыта, о ножах в спину, о людях, с улыбкой на устах распускающих лживые сплетни, только чтобы скинуть вас в экономическую пропасть, о низкопоклонстве и подхалимаже из страха перед потерей работы. Да уж, несмотря на кабальные договоры и Шепчущих Колдунов, страна керимов заключала в себе немало такого, что могло ублажить и посрамить представителя галактики.
Но ведь в галактике не было Пи-Айчена.
Или все же был? Разве научный гений не мог произвести всего того, что делал Пи-Айчен, только другим способом? Разве не могли щедрые дары галактики и изобильные плоды Земли принадлежать каждому из людей по праву наследования? Только слепое в своей глупости, злое и бесчувственное сердце человека могло превратить Землю в скопище несчастных, издерганных, вздорных существ, не способных найти свое место в этом мире.
Уолли мысленно рассмеялся над собой. Оказывается, космические исследования землян давали им нечто большее, чем просто открытие новых галактических просторов, — они учили человечество замечать собственные недостатки и исправлять их до того, как время окажется упущенным. Здесь, в Брианоне, хорошая система была извращена какими-то капризными субъектами, жаждавшими «явных усилий» для демонстрации своего превосходства над другими… Похоже, люди, не важно где — на Земле или на какой-нибудь другой планете, всегда выбирали самые извилистые пути для обустройства своей жизни.
Никакой информации о конечной точке их путешествия так пока и не поступало, и, когда на следующий день они, оставив позади Дальний Лес, выехали на плоскую, тянувшуюся до самого горизонта равнину, сплошь покрытую жесткой, как проволока, травой, Джек пустил лошадь в галоп и предался размышлениям о странностях своей двойной жизни.
— Долина Несбывшихся Надежд, — ворчливо заметил Кроч, трясясь в седле. — А мы волочем с собой весь этот хлам.
— Откуда такое название?
— Если не возьмешь с собой в путь достаточное количество воды, то надежды на вечную дружбу, как правило, оказываются тщетными.
— Понятно, — с содроганием ответил Уолли.
Воды у них было в изобилии, и, по мере того как впереди медленно вырастали горные пики, воздух становился все свежее, предвещая бурную весну и пенистые потоки. То там то здесь стали попадаться группы деревьев, а затем — о радость! — на пути их возникла река, которую надо было пересечь, чтобы подняться выше и войти в Тесное Ущелье, являвшееся единственным доступным проходом через пурпурные Горы Забвения.
— Почему так называют? — переспросил Кроч с тихой усмешкой. — Скоро сам поймешь. Смотри.
Они перебрались через отрог ущелья и посмотрели вниз. Плащи и попоны жестко хлопали на холодном ветру. Впереди, насколько хватало глаз, расстилалась огромная, дикая страна — деревья, поблескивающие ручьи, глубокие расселины, скалы. Все в ней выглядело так, словно земля эта, после пережитых когда-то в прошлом ужасных мучений, навеки погрузилась в жуткие пучины сумасшествия.
— Отсюда начинается дикая земля — Кратер Безумия. Это конец Брианона. А вон, если я не ошибаюсь, Сэлоп и старина Фурз. Эй вы, гроза предаккеров! Давно видели дангов?
Двое пограничников, к которым относились эти слова, резко обернулись и, увидев Кроча, поскакали к нему. Кроч соскочил с коня. Последовало похлопывание друг друга по спине и взаимные приветствия — настолько бурные, что рука Уолли невольно дернулась к рукоятке меча. Во всем облике этих мужчин чувствовалась какая-то обреченность, роднившая их с окрестным пейзажем, а во взглядах проскальзывала ухмылка бездонной пропасти, словно окружающий ландшафт каким-то образом проник к ним в мозг и сделал их своими послушными игрушками. Те же тревожные черты Уолли обнаружил и у всех остальных пограничников этого гарнизона, несшего службу в Тесном Ущелье, на самой окраине Брианона.