Его слизеринский галстук был повязан вокруг ее запястья.
Наконец он повернул голову к ней и несколько раз моргнул, глядя на кусочек шелка. Гермиона почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Встревоженная, она вцепилась в узел, дергая галстук, пока не освободила его от запястья, и почти отшвырнула в него.
— Я думаю, это твое, — прошептала она, чувствуя, как тепло разлилось по ее щекам.
— Верно, — протянул он, сворачивая его в рулон. — Спасибо.
Ей казалось, что она никогда не была так смущена. Почувствовав необходимость сбежать из его комнаты, она попыталась откинуть одеяло, понимая, что все еще в нижнем белье. Хотя она предполагала, что если бы они спали вместе, он бы уже видел ее обнаженной.
Мерлин, почему она ничего не помнит?
Гермиона осторожно спустила ноги на пол, соскользнула с матраса и укрылась одеялом. Однако прежде чем она смогла полностью подняться с кровати, Малфой тяжело вздохнул.
— Грейнджер.
— Да? — с придыханием спросила она от своих неуклюжих манипуляций.
Он провел рукой по волосам.
— А тебе не кажется, что мы должны… ну, не знаю, поговорить об этом или еще о чем-нибудь.
Гермиона застыла, уставившись на него. Она неловко встала с матраса, но затем снова села. Девушка не помнила ни одного момента их встречи, который они могли бы обсудить. Кивнув, она выдохнула:
— Хорошо.
Повернувшись к нему лицом, она застыла с выражением ожидания на лице, как будто ждала, что он начнет разговор.
Единственной хорошей частью ситуации было то, что Малфой выглядел таким же встревоженным, как и она, когда сжал губы в тонкую линию.
— Мы не должны поднимать этот вопрос в будущем, если ты не хочешь.
— Прекрасно, — сказала она, с трудом кивнув. — Это просто… прекрасно.
Его глаза метнулись к ней.
— Если только ты сама не захочешь.
Она выдержала его взгляд, опустив брови. Что-то не сходилось.
— О чем ты говоришь?
— Это просто… — поджав губы, Малфой выдохнул через нос. Она с недоверием наблюдала, как на его щеках проступили пятна румянца. — Я научился уважать тебя, верно, и не хочу, чтобы ты думала… это не входит у меня в привычку…
— Малфой, — прошептала она, прерывая его. Он долго смотрел на нее широко раскрытыми глазами, и его попытка быть честным что-то в ней всколыхнула. Он уже не казался тем незнакомцем, каким был в начале года. — Честно говоря, я не помню, что произошло прошлой ночью.
— О, слава Мерлину, я тоже, — поспешил он.
Гермиона удивленно моргнула.
— Ты не помнишь… ничего?
— Очень… ранние воспоминания, — он прищурился, словно пытаясь что-то вспомнить. — Я думаю, это был пунш.
— Определенно пунш, — со вздохом согласилась Гермиона. Она не была уверена, лучше или хуже было то, что ни один из них не знал, что произошло. — Тео готовил его.
— О черт, — с хриплым смешком фыркнул Малфой. — Это все объясняет. Тео — настоящий пьянчуга.
Эта мысль определенно не заставила ее почувствовать себя лучше.
— Так… ты думаешь, мы…
Он проглотил эти слова с осторожной деликатностью.
— Даже не знаю.
Состроив гримасу, Гермиона перевернулась на спину и выдохнула.
— На тебе что-нибудь надето?
— Мои боксеры, — хрипло сказал Малфой. Она могла только надеяться, что этот разговор был таким же неприятным для него, как и для нее. — А ты?
Она быстро кивнула.
— Да, на мне нижнее белье.
— Галстук, — простонал он.
— Да, — прошептала Гермиона. — Это выглядит не очень хорошо.
Малфой откашлялся и провел рукой по лицу.
— Мы могли бы подождать и посмотреть, не придет ли какое-нибудь воспоминание к одному из нас. Мы могли бы просмотреть воспоминания в омуте памяти, но я не уверен, работает ли это для забытого, — он сделал долгую паузу. — Или мы могли бы… попытаться заставить себя вспомнить.
— Что ты имеешь в виду? — его взгляд скользнул по ее лицу, лишь на мгновение задержавшись на губах, и ее осенило понимание. — Ты думаешь, мы можем как-то встряхнуть мозги?
Она солгала бы себе, если бы сказала, что в этой идее нет никакого смысла. Особенно учитывая то, что они чувствовали в последнее время.
— Я имею в виду… — Малфой замолчал, снова проводя рукой по своим светлым волосам. — Если мы уже спали вместе, то это не имеет значения…
Ломая голову, Гермиона пыталась вспомнить, целовались ли они прошлой ночью. Но ничто не шевельнулось за пределами зияющей пустоты, в которой утонула прошла ночь после второго бокала пунша.
По правде говоря, именно он предложил это.
Прежде чем она успела обдумать ситуацию, Гермиона наклонилась и прижалась губами к нему в быстром поцелуе. Она не была готова к мягкости его губ, теплу, которое затопило ее, когда он откликнулся на поцелуй. Ее глаза закрылись, в груди все сжалось, когда его пальцы коснулись ее скулы.
Когда он отстранился, она все еще чувствовала поцелуй, губы покалывало от прикосновения. Не открывая глаз, она спросила:
— Что-нибудь вспомнил?
— Нет, — его глаза все еще были прикованы к ее губам, когда она наконец взглянула на него. Но затем Малфой снова поцеловал ее, и ее губы приоткрылись от прикосновения его языка. Мягкий, хриплый стон вырвался из глубины ее горла, разнося по телу от каждого прикосновения феерическое тепло.
Его поцелуи были горячими, но незнакомыми, и Гермиона не обнаружила в себе никаких воспоминаний о прошлой ночи. Но она зарылась руками в его волосы, притягивая ближе; поцелуй стал глубже.
Возможно, ее влекло к нему даже больше, чем она думала.
Наконец она вырвалась, ее грудь тяжело вздымалась от напряжения, и встретилась с его глазами, темными и затуманенными.
Кривая усмешка тронула его губы.
— Мне кажется, я бы это запомнил.
Оторвавшись от вызванного вожделением тумана, который он пробудил в ней, Гермиона кивнула.
— Я тоже. Так что же произошло?
Малфой пожал плечами, взяв ее запястье в свои руки.
— Может быть, ты просто заснула здесь.