Слова беспорядочно слетали с ее губ, тихо бормоча его имя.
Темп нарастал, ее спина выгнулась дугой от кровати, а голова закружилась от ошеломляющего потока удовольствия. Малфой схватил ее за бедро, резко входя в нее, сильно дергая за кудри, впиваясь в ее шею языком и зубами.
Подстраивая каждый толчок под свои собственные движения, она сжимала его упругий зад. Малфой содрогался, каждый раз входя в нее с еще большей силой.
И когда его рука переместилась к клитору, оргазм обрушился на нее с неожиданной, ослепляющей силой, заставляя мурашки бежать перед глазами и вырывая крик из горла.
Сделав еще несколько толчков, он застонал, уткнувшись лицом в ее шею. Тонкий ручеек пота потек с его висков, и Гермиона вяло провела рукой по его светлым волосам, удовлетворенная улыбка растянулась на ее губах, когда он отошел, бросив ей плутоватую усмешку.
Она притянула его к себе для еще одного поцелуя, лениво дразня его языком, и пока она искала в глубине своего сознания какие-либо сожаления об их импульсивном соединении, — ничего не нашла.
По правде говоря, ей не терпелось узнать его получше.
Малфой отстранился, подарив ей последний поцелуй, и спросил:
— Защита?
— Не думаю, что у меня здесь есть волшебная палочка, — ответила Гермиона, погружаясь в его объятия.
Возможно, в какой-то момент она стала воспринимать его не просто как знакомого, потому что чувствовала себя в его объятиях уверенно и уютно. Слепо протянув руку за спину к ночному столику, Малфой нахмурился, глядя на нее, после чего развернулся.
Он взмахнул волшебной палочкой, накладывая на нее противозачаточное заклинание, но на его лбу все еще оставалась морщинка беспокойства.
— Что? — спросила она, чувствуя нервную дрожь. Возможно, он не хотел, чтобы все зашло так далеко.
Но он раскрыл ладонь, показывая два крошечных стеклянных пузырька, каждый с дымчатой серебряной нитью внутри. Прочистив горло, он пробормотал:
— Я только что нашел это.
Гермиона взяла одну из них и увидела маленькую букву «Г», написанную ее почерком. Быстрый взгляд убедил ее, что на другом флаконе буква «Д». Она поморщилась.
— Думаю, это объясняет, почему мы ничего не помним. Но почему?
Он пожал плечами, и Малфой покачал головой.
— Понятия не имею, — он встретился с ней взглядом. — Может, нам стоит подсмотреть за нами?
Оставался еще один вопрос, висевший между ними без ответа. Будет ли это иметь значение сейчас? Она видела, как эта мысль эхом отозвалась в его взгляде.
— Не сейчас, — прошептала она с дрожащим кивком. — Я не хочу, чтобы это свело к минимуму у нас… что-то.
— То, что мы только что сделали, — подтвердил он. Гермиона снова кивнула.
У нее в голове крутились всевозможные причины, по которым они решили избавиться от своих воспоминаний: было ли это что-то плохое или что-то, что они хотели забыть. Но тогда почему они оставили флаконы, чтобы подразнить себя утром?
— Для протокола, — почти обманчиво легким тоном сказал Малфой, — это не избавит тебя от настоящего свидания со мной.
Облегчение пронзило ее, когда она убедилась, что он чувствовал то же самое, что и она, а не просто желание к сексу. Гермиона зарылась глубже в его объятия, ее глаза затрепетали, и она произнесла мягким шепотом:
— Договорились.
Легкий стук на ночном столике свидетельствовал о том, что он вернул флаконы на место.
— В конце концов, мы все равно просмотрим воспоминания, — решил он.
Улыбка тронула ее губы, и она сказала:
— Мне нравится эта идея, — когда ее веки закрылись, она задремала в его объятиях.
***
Шесть месяцев спустя
— Ты уверена? — спросил Драко, пристально глядя на нее. — Если мы сделаем это, то сможем увидеть, что произошло той ночью.
Сделав глубокий вдох, Гермиона кивнула.
— Уверена.
Маленький омут памяти лежал на кровати между ними в квартире, которую Драко приобрел после того, как они покинули Хогвартс. Формально Гермиона там не жила, чаще всего оставаясь у него на ночевку, но он предположил, что это лишь вопрос времени.
Их руки коснулись друг друга, пальцы переплелись, и Гермиона встретила его взгляд с нервным смешком.
— Не может же все быть так плохо, правда?
С осуждающей улыбкой он рассмеялся и сказал, как бы заранее напоминая ей:
— Я люблю тебя.
— Я люблю тебя, — тихо ответила она. Адреналин хлынул по венам, когда Малфой вылил пузырек в омут, его содержимое закружилось, закрутилось на поверхности. Прежде чем он смог бы что-нибудь сказать, она нырнула внутрь, увлекая его за собой.
Последующие часы прошли в хаосе.
Лед между ними постепенно таял благодаря нескольким бокалам пунша. Гермиона пролила красный напиток себе на грудь, но до этого успела украсть его галстук, обернув его вокруг своего запястья, а затем позже, когда Драко обвязал гриффиндорский галстук вокруг своей головы, они выпили еще больше пунша.
Наблюдая за всем этим грязным прошлым, она съежилась, но улыбка Драко была заразительной, когда он обнял ее за плечи и притянул к себе.
Затем, в конце вечера, они наблюдали, как их прошлые «я», спотыкаясь, вошли в комнату Драко, пьяно обмениваясь дразнящими, но нерешительными прикосновениями, пока Гермиона не поцеловала его крепко, но коротко в губы. Драко с ухмылкой на губах наблюдал, как она сняла с себя одежду, липкую от пунша, после чего забралась к нему в постель. Ухмылка сменилась чем-то более искренним, когда он забрался вслед за ней, целуя ее в висок.
Они смотрели, как, наконец, пара уснула, договорившись удалить свои воспоминания, как поразительный сюрприз для их утренних «я», смеясь в пьяной истерике, маркируя флаконы.
Воспоминания уплыли в серебристом тумане, и Драко вытащил их обоих из омута, покачав головой и усмехнувшись.
— Это было что-то другое. Но я думаю, что мы не спали в ту ночь.
— Только на следующее утро, — с улыбкой ответила Гермиона.
— Я же говорил тебе, — пробормотал он, притягивая ее к себе для поцелуя, — я бы запомнил.