Таня. Какие у вас симптомы?
Бабкин. Симптомы? Угрожающие! Я хотел бы открыть вам свое сердце... Правда, я нескладно говорю?
Таня. Нет, почему же? Мне нравятся ваш слог, логика построения фразы.
Бабкин. Неужели вам нравится только логика построения фразы?
Таня. Вы же больной, а я врач — говорите.
Бабкин. Все дело в том, что я полюбил врача.
Таня. Какого врача?
Бабкин. Терапевта, Татьяна Петровна... Танечка... Я вас люблю. Я сопровождаю вашу тетю, а вижу вас.
Таня. Неужели я так похожа на тетю?
Бабкин. Очень! Она прекрасный человек... В ней столько внутреннего благородства...
Таня. Я передам ей, что вам нравится ее внутреннее благородство. Она будет счастлива...
Бабкин. Я тоже хочу быть счастливым. Я люблю вас, Таня. Почему вы не отвечаете?
Таня. А какого ответа вы от меня ждете?
Бабкин (горячо). Я хотел бы знать, могли бы вы быть моей женой?
Таня. Тише, здесь во всех комнатах люди.
Бабкин. Черт с ними, со всем населением этой квартиры! Я люблю вас и прошу быть моей женой, а остальное меня не касается. Отвечайте же! Или я сейчас упаду в обморок.
Таня. Да-да, только тише, пожалуйста!
Бабкин. О, блаженство... Танюша, я не ослышался? Вы будете моей женой?!
Таня. Я согласна, только не знаю, как тетя.
Бабкин. При чем здесь тетя? Я завезу ее за пятьсот километров и брошу.
Таня. Но вы же только что говорили, что любите ее!
Бабкин. Я сотру в стиральный порошок любую тетю, если она станет поперек моей любви! Я на все готов! Танечка, и еще... Прошу вас... Только не отказывайтесь... Примите, пожалуйста. (Вынимает футляр из кармана, достает ожерелье.) Вот...
Таня. Ну что вы? Евгений Михайлович... Право же как-то неудобно.
Бабкин. Когда любят, очень удобно.
Таня (принимает ожерелье). Спасибо, но это, наверно, очень дорого?
Бабкин. Нет таких драгоценностей в мире, которые я бы не бросил к вашим ногам. (Целует Таню.)
Входит Геннадий с бутылкой шампанского.
Таня (увидев Геннадия). Ой, что же это? (Убегает.)
Бабкин (в ярости оборачивается). Что ты тут шляешься?
Геннадий. Я не шляюсь, я бегал за шампанским!
Бабкин (счастливым голосом). Ах, Гена, Гена... Я, кажется, женюсь.
Геннадий. Что же, поздравляю. Сколько можно холостяком свет коптить?
Бабкин. Вот только с тетей будет трудно.
Геннадий. Тетю я беру на себя.
Бабкин. Я всегда знал, Геннадий, что ты благородный человек.
Геннадий. Но у меня встречная просьба, имеется еще одно ожерелье...
Бабкин. Еще одно?
Геннадий. Хорошо, если кто-нибудь подарил бы его Ольге Федоровне.
Бабкин (широко). Пожалуйста, это могу сделать и я!
Геннадий. Было бы лучше, если бы подарок сделал Виталий, причем от себя лично.
Бабкин. Пожалуйста, я готов с ним говорить!
Геннадий (подавая футляр). Это тонкое дипломатическое дело. Виталия надо зажечь.
Бабкин. Я подожгу кого угодно! Не давайте мне в руки воспламеняющиеся вещества! Обещаю, Геннадий! Виталий будет ползать на коленях, будет просить Ольгу принять ожерелье.
Входит Карташов.
Карташов. А-а, жених!
Бабкин. Жених, а что? Вон даже Геннадий женат.
Геннадий. Что значит — даже?
Бабкин. Я хочу, чтобы около меня было нежное женское существо.
Карташов. Что это существо будет делать с тобой?
Бабкин. Оно будет меня баюкать.
Карташов. Подумать только, был свободный человек! Когда хотел — приходил, когда хотел — уходил. Никакого контроля, свободная личность. А теперь что?
Геннадий. Виталий, ты обещал. Я позову ее. (Уходит.)
Бабкин. Не сердись на меня, Виталий.
Карташов. Я не сержусь, я удивляюсь тебе, Жека.
Бабкин. Я так понимаю, что ты против моей женитьбы.
Карташов. Против, Жека, против.
Бабкин. Я не слышал твоих доводов.
Карташов. Какие доводы... Просто тебе поздно.
Бабкин. Нет, Виталий, я чувствую — во мне зреют материнские порывы. Таня дала согласие, теперь дело за тетей. Мы переведем нашу жизнь с тобой на какую-то новую, более высокую ступень.
Карташов. Боюсь, чтобы ты не споткнулся.
Бабкин. Я всегда ощущал твою дружескую руку. Надеюсь, и здесь ты поддержишь меня. Вспомни, сколько раз ты чувствовал мое плечо, плечо опоры.
Карташов. А теперь это плечо уходит в сторону. Я не могу с этим примириться.
Бабкин. Но зачем я тебе? Мы уже закончили свои молодые вояжи. Ты ушел с головой в работу. Ты зрелый мастер...
Карташов. При чем здесь мастер? Я привык видеть тебя рядом с собой.
Бабкин. Но это эгоизм.
Карташов. Это попытка продлить молодость.
Бабкин. Все проходит в жизни, Виталий. И ты сам уже потерял интерес к тому, что было. Разве не так?
Карташов. Но мне кажется, закончим работу, и мы снова с тобой совершим что-нибудь такое...