Татьяна Фомина
Наказание для мажора
Глава 1
— Ущипни меня! Скорее! — нервно пропищала Вика, чуть ли не писаясь от восторга.
Я покосилась на одногруппницу. Краснова от радости трясла прижатыми к ладоням пальцами с ярко-красным (любимым и, наверняка, подчеркивающим фамилию хозяйки) маникюром и чуть ли не пританцовывала на месте. Еще бы попрыгала на месте как молодая коза. Пришлось повернуться, чтобы узнать, что же все-таки послужило причиной бурных эмоций Красновой Виктории.
В фойе университета входила группа парней. Ничего удивительного. Но тут мой взгляд выхватил знакомый профиль.
Андрей Макарский. Собственной персоной.
— Евка, ты представляешь?! Макарский будет учиться здесь! — произнесла Краснова с таким благоговением словно увидела Аполлона, спускающегося прямо с Олимпа.
Она схватила меня за руку, чтобы я, наконец, разделила с ней ее радость, и выделила интонацией последнее слово. Как будто «здесь» означало самое дно цивилизации, а небожитель снизошел до такого гиблого места.
Я не «представляла». Я это знала с самого начала. Как и то, что Краснова без ума от Макарского, впрочем, как и вся женская аудитория, хоть раз посмотревшая в сторону этого красавчика. Честно говоря, меня несколько удивил выбор представителя элитной молодежи, в которой он, несомненно, лидировал, но тогда я решила, что у богатых свои заскоки.
Тренировки спортивной школы проводились на стадионе, где проходили наши школьные занятия физкультурой. Поэтому практически все мои одноклассницы (и не только) не упускали возможности поболеть за местных красавцев, и, уж тем более, знали имена всех героев. Но чаще всего с девичьих губ слетало имя всеми любимого «Андрюшеньки», «Андрейчика» и даже «Андрюни». Именно так, с неподдельной лаской, называли его обожательницы, искренне считая, что после этого на них обратят внимание.
Вообще-то Макарский и обращал. Пробегая мимо болеющих за него поклонниц, неизменно посылал воздушный поцелуй, небрежным движением руки бросая его в толпу, чтобы в ответ поймать восторженные крики. А девчонки потом до конца уроков спорили, кому же был послан долгожданный знак внимания. Иногда даже доходило до смешного, когда они устраивали чуть ли не драку, деля шкуру неубитого медведя, точнее воздушного поцелуя местного хайлайфиста.
Я с какой-то тайной завистью смотрела на своих сверстников, которые родились пусть не с золотой ложкой во рту, но им было многое доступно: дорогая одежда, поездки заграницу на каникулах, да те же клубы — даже их я не могла себе позволить.
Не скажу, что мы жили совсем уж плохо. У меня было все. Просто это все выглядело скромнее. Не потому, что мне чего-то не хотелось, а потому, что мать, работая обычным травматологом, ничего кроме операционной и сверхурочных часов не видела, и требовать с нее новую модель айфона, только потому что это модно, мне было совестно. А об отце уже давно ничего не было слышно. Но это нисколько не мешало мне мечтать, что когда-нибудь я обязательно куплю себе все, что захочу, а также то, что захочет моя мама.
Вот, видимо, и «домечталась».
По какой-то иронии судьбы мама встретила человека, который не воспринял всерьез ее любимую отговорку, что у нее есть дочь. Обычно этого хватало, чтобы поклонники быстро исчезали, бесследно растворяясь в пространстве. Однако ни я, ни мамина вечная занятость нисколько не испугали мужчину, и он настойчиво продолжал покорять ее внимание, пока мама не согласилась выйти за него замуж. Только, как оказалось, помимо отчима, который мне достался, «в нагрузку» с ним шел его сын, Максим. Так что, вот так, неожиданно, у меня появился еще и сводный брат. Кстати, именно так они и познакомились: в рабочем кабинете моей мамы, куда Павел Васильевич привез Макса с растяжением связок голеностопного сустава. Я забыла добавить, что Павел Васильевич был как раз одним из тех, кто правит бал в нашем городе.
Не скажу, что я была в большом восторге от маминого решения, но, пожалуй, это единственный раз в жизни, когда она сделала что-то только для себя и что хотела сама. Поэтому мне пришлось натянуть вожжи своим желаниям и подстроиться под новые условия. Но все оказалось намного лучше, чем рисовало мое воображение в самом начале. И особо, пожалуй, стоит отметить, что я уже давно не видела маму такой счастливой.
О факте внезапного прыжка по социальной лестнице я умолчала, никому не сказав об этом. Даже Красновой. Тем более, Макс учился в другом месте, а от перевода в его школу, считавшуюся в городе элитной, в середине десятого класса я отказалась. Как и продолжала жить вместе с дедом в нашей маленькой двушке, аргументируя тем, что школа рядом, и не хотелось никому мешать. К самостоятельности я привыкла еще с начальных классов, потому что мама практически круглосуточно была на работе, да и оставлять деда я не хотела. После его недавнего сердечного приступа это послужило достаточно веской причиной, чтобы остаться в родном привычном доме, и первый год моей новой жизни прошел практически без глобальных изменений, которых я так опасалась.