— Я вышел вопреки ему, а не благодаря! — спесиво поправил Витек.
— Да, да, конечно, у тебя природное дарование, — скрепя сердце, подольстил ему Борис. — Но ведь во всех интервью ты называешь его своим первым тренером, что, конечно благородно с твоей стороны. Так неужели у тебя с ним никаких контактов? Неужели он у тебя, чемпиона, помощи не просит, если сидит по уши в дерьме?
Чемпион презрительно хмыкнул.
— А ты знаешь, сколько всяких прихлебателей, помимо Ломакина, на моей шее сидит? Какую толпу народа я кормлю, сам того не желая? Массажисты, журналисты, начальники, наставники — всех и не счесть. А зачем он вам?
Борис не нашелся, что ответить, а Аркадий, почесав затылок, сказал безразлично, со скукой:
— В общем-то, Витек, мы его убить хотим.
— Да? — ничуть не удивился чемпион. — Это неплохо, но на кой дьявол мне об этом сообщать? Вовсе ни к чему. Это ваши проблемы, мужики. Могу, конечно, по дружбе обучить закрытому корейскому удару — тюк, и нет поросенка! Но искать Ломакина и наводки на него делать не стану. Увольте, не чемпионская это работа.
— Обойдемся и без твоего корейского приема, — Борис соскочил с матов. — Удачи тебе во Франции.
— Вам тоже. Но я вас не видел, и никакого разговора с вами не имел.
— Само собой, само собой, — ответил Аркадий и натянул на голову мотоциклетный шлем.
Они вернулись в двенадцатом часу ночи, поднялись на лифте, вышли из него и застыли на лестничной площадке.
У порога Борисовой квартиры на ступеньках сидела Инна, а у ног ее стояла большая, туго набитая спортивная сумка, в которой обычно носят снаряжение хоккеисты.
Она встала и спокойно посмотрела на своих новых хозяев:
— Все в порядке. Я пришла.
Аркадий засуетился, шагнул к лестнице:
— Ну, ладно. Я пошел домой. Ребенка еще надо искупать. Спокойной ночи.
Борис вызывающе заржал:
— Трус паршивый! Пойдем кофейку попьем! Стриптиз повторим! Мы ее теперь по пять раз на дню раздевать будем и похабным движениям под музыку обучим! Так что после истечения срока сразу пойдет в любой бардак нагишом плясать!
— Нет, — ответил Аркадий. — Кофе на ночь вредно.
Он пошел вниз, на второй этаж, где и жил. Ему действительно хотелось искупать ребенка, потому что не делал он этого очень давно, а процедуру эту любил.
Борис отпер дверь и бросился к трезвонившему телефону, но пока добежал, звонки прекратились. Он снял трубку, проверяя, действительно ли его не дождались.
Обернувшись, он увидел, что Инна уже стоит посреди комнаты, поставив сумку у ног и оглядывает изрядно захламленный спартанский интерьер: диван, письменный стол, журнальный столик, шкаф.
— А… где я буду спать?
— Как где? В коридоре! Под дверью! На полу!
Снова зазвонил телефон, и Борис сорвал трубку.
— Да?!
Инна видела, как лицо его наливается краской, а потом он не заорал, как она ожидала, а зашипел в трубку.
— Да, Клара Яковлевна, она здесь, но лично с вами я разговаривать не собираюсь! Вы наши условия приняли?.. Вот и хорошо! Завтра я выгоню вашу дочь зарабатывать деньги на панели! Что я, из своих скудных средств ее буду кормить? Но вы живите совершенно спокойно, с вас и волоса не упадет! Живой вашу дочурочку я вам через год возвращу, а за остальное не ручаюсь! А если от вас последуют какие-то контрмеры, если вы втихую сговоритесь с милицией или еще какой фортель выкинете, то на свадьбе ваше лицо будет подобно красной заднице обезьяны, я вам это обещаю! — Борис сунул телефонную трубку Инне. — Твоя мамаша! И чтоб больше не звонила сюда! Никогда!
На пределе раздражения он пнул ногой подвернувшийся стул и ушел на кухню.
Инна взяла трубку.
— Да, мама, это я… Мы же договорились, зачем повторяться… Все будет хорошо… Мама, давай говорить прямо, у тебя с Василием Александровичем начинается новая, молодая жизнь, и даже хорошо, что меня рядом не будет. Он мне совершенно не нравится, я ему — тоже, так что все к лучшему, я выживу… Хорошо, я тебе буду звонить, когда смогу… Ладно, поступлю на следующий год… Ты ни в чем не виновата. Все. Спокойной ночи.
Она положила трубку, Борис вернулся в комнату и кинул на стол дубликат ключей.
— Режим заключения немного меняется. Поскольку тебе продукты покупать придется, будешь выходить ровно в десять и ровно в одиннадцать тридцать возвращаться. Завтра чтоб вся квартира блестела. Деньги на продукты тоже получишь завтра.
— Я взяла с собой немного…
— Давай сюда! Тебе деньги не положены! Захочешь подработать ночной бабочкой — скажи, буду по ночам отпускать до утра.