— Ты что, с ума сошел?! Тебе лечиться надо! Бром глотать, валерьянку пить! Я тебя в санаторий для бешеных отправлю! — выкрикнула Валентина.
— За что, за что? — захныкал Арнольдик, на карачках отползая за ближайший прилавок. — Что я такого сделал?
Борис тяжело поднялся с полу и побрел, сам не зная куда.
Арнольдик посмотрел ему в спину и разом осмелел.
— Уголовники всякие на честного человека нападают! Я ж тебе, Валентина, докладывал, что он бандит, извращенец, девочек насиловал и всякие фотографии продавал! Таких раньше стреляли пачками! Ну, я его еще поймаю!
— Иди, Арнольд. Разгружай молоко, — сдержанно сказала Валентина. — Завтра выйдешь в другую смену, поменяю я тебе напарника.
Через четверть часа Борис и Валентина Станиславовна сидели у нее в кабинете, и она вертела в руках непочатую бутылку водки.
— Может все-таки немного примешь на грудь? Успокоишься. У тебя ж руки-ноги трясутся.
— Да боюсь я пить на работе, — тоскливо ответил Борис. — Войдешь во вкус, потом не отлепишься. Еще два часа вкалывать, молоко принять, и рыбу, кажется, обещали…
— Управятся без тебя, — ответила Валентина. — Полоумный ты все-таки, Боря. Так нельзя. А рубщику мяса почему третьего дня нос расквасил?
— Да хотя бы за то, что он — рубщик мяса! Всю эту сволочь, которая греется при продуктах и алкоголе, всю обслугу и сервис этот богомерзкий надо расстреливать через несколько лет работы, без суда! У любого причин и поводов верняком накопилось для казни.
Валентина лукаво засмеялась.
— Тогда начинай с меня! Это торговля, Борис. В нашей системе, будь она государственная или частная, во веки веков воровали, воруют и воровать будут.
В дверь кабинета постучали. Валентина разрешила войти и слегка опешила, когда в кабинет вошла девица в платье из мешковины, перепоясанная веревкой и на высоких каблуках. В руках она несла сумку и термос. Вежливо кивнула Валентине, поставила на стол термос и сноровисто принялась вынимать из сумки тарелочки и сервировку к завтраку: чашку, пиалу с творогом, два вареных яйца и овощи.
— Это… что? — ошалело спросила Валентина.
— Мой завтрак, — буркнул Борис.
— Про завтрак ясно! А это кто?
— Моя рабыня.
Валентина присмотрелась.
— А что она молчит? Немая?
— Нет.
— Так что ж не говорит-то?
— Надоели мне болтающие. Пусть хоть одна помолчит.
— Ясно, — подытожила Валентина. — Сам на голову покалеченный и вокруг себя таких же собрал. А тряпочка на ней откуда такая? Это что, последний крик моды?
— Да, — заверил Борис, — от Диора.
— Тогда, Борис, — сказала Валентина озабоченно, — придется нам с тобой вести учет мешков из-под сахара и муки. Разворуют так, что останемся без тары.
В этот момент в кабинет без стука вошли решительным и твердым шагом два милиционера. Младший лейтенант и рядовой. Из-за их спин заблажил на высоких тонах Арнольдик:
— Вот он! Вот, сидит и в ус не дует! Убийца!
— Доброе утро, — строго сказал лейтенант. — Кто будет Борис Хромов?
— Я, конечно, — Борис поднялся со стула.
— Он, он, уже сознается! Колется! — сладострастно завизжал Арнольдик.
— Пройдемте, — уверенно сказал лейтенант — Надо разобраться.
— В чем? — глухо спросил Борис.
— В покушении. На жизнь Арнольда Николаева.
— Подожди, Василий, — твердо заявила Валентина. — Мне это не с руки. Какое покушение? Кто и на кого?
— Вы, Валентина Станиславовна, разве не видели покушения? — слегка удивился лейтенант.
— Какого покушения? — вытаращила глаза Валентина.
— Продали, продали меня, Валентина Станиславовна! — ударился в слезу Арнольдик. — Два года на вас горбину ломал не на страх, а на совесть! Два года верой и правдой!
— Я ничего не видела, — не глядя на него, ответила Валентина.
— А вы? — неуверенно обратился к Инне лейтенант, заинтересовавшийся не столько ее личиком, сколько одежонкой.
— Она глухонемая, — быстро вставила Валентина. — Только что вошла. Принесла завтрак.
— Ага. Хорошо. То есть не совсем, если есть заявление пострадавшего, мы должны реагировать. Надо составить протокол.
— Арнольд! — Валентина повернулась к грузчику. — Пошел вон!
И когда он исчез, вынула из сейфа и поставила на стол нераспечатанную бутылку водки.
— Ну, протокол, так протокол. Будем составлять.
— Валентина Станиславовна, Валентина Станиславовна, — сокрушенно сказал лейтенант и снял фуражку. — Удалая вы женщина, но смотрите, чтоб по совокупности своей неосторожности вы не превысили порог безопасности!