Аркадий в развалочку двинулся к двери, остальные потянулись за ним.
— Западня, — сказал Борис. — Глупо действуем. Будьте готовы ко всему, олухи. Инка, держись у меня за спиной.
— Виктор Львович! — позвал Аркадий и вновь ему никто не ответил.
Аркадий вздохнул, прошел коротким коридорчиком и толкнулся в первые попавшиеся двери.
В просторной гостиной, отделанной в «деревенском» стиле, горел свет.
Ломакин лежал у противоположной от двери стены. Лежал, неловко оперевшись о деревянную панель затылком, раскинув руки и ноги. Под ним расплывалась темно-красная лужа, а из груди торчала черная рукоятка кинжала. Лицо его искажала застывшая гримаса боли, оно было совершенно белым. У правой руки, на полу, валялся пистолет. «Макаров» — тут же определил Борис.
Прямо над головой Ломакина, по светлым обоям, жирным черным фломастером было выведено одно слово: «МЕСТЬ». Круглый стол был опрокинут, валялись на полу и несколько стульев. Широко, не по-хозяйски были распахнуты дверцы старинного буфета из черного полированного дерева. Вокруг валялась куча раздавленных, переломанных видеокассет.
— Бежим, — срывающимся голосом выговорил Витек, а потом крикнул, — Бежим, мы опоздали! Его без нас покарали!
Он развернулся и побежал назад, в павильон. В голосе его было столько ужаса, что Аркадий и Борис с большим трудом удержали себя на месте. Инна схватила за руку Бориса и задрожала, не отрывая застывших глаз от лица Ломакина.
— Идем, — сказал Борис. — Не хватало еще нам ни за что влипнуть.
— Да. Конечно. Пошли, — Аркадий отвернулся, и они пошли в павильон, перепуганные, с полным смятением в душах.
Но еще в большую панику ударился Витек. Он бросился к Борису и прошептал:
— Дай сигарету, дай сигарету!
— Покурим в машине, надо побыстрей рвать когти.
— Дай сигарету! Надо табаком засыпать наши следы, чтобы собака не выследила. И все отпечатки пальцев в доме стереть, а то засекут!
— Пошли, — оттолкнул его Борис. — Какая там собака! Сядем в тачку и уедем.
— Да! В тачку, в тачку! — обгоняя их, он бросился в темноту и уже через секунду было слышно, как скрипнула калитка, выпустив его с участка.
Инне хотелось со всех ног кинуться за ним. Побежал бы и Борис, но Аркадий плелся, как на похоронах, не проявляя никакой поспешности.
— Допрыгался, гад, — еле слышно сказал Борис. — Выследили его какие-нибудь обиженные мужья или женихи. Жаль, конечно, что опередили нас, ну, да черт с ним.
— Ага, — на ходу кивнул Аркадий.
Они еще только подходили к калитке, когда услышали рев мотора за оградой.
— Он что, без нас убегает? — испуганно спросила Инна.
— Наверное, — безразлично ответил Аркадий.
Но Витек еще не убегал. Он выскочил из машины, не выключая мотора, и метнулся к товарищам. Еще недавно такое чванливое, надменное лицо его тряслось, и весь он, вместе со своими стальными мышцами и душой чемпиона, был пронизан жгучей паникой, страхом, от которого потерял голову.
— Ребята, вы меня извините, поймите, но я один поеду! Меня же засекли на посту ГАИ! Меня узнают. А я скажу, что вас отвез куда-то и домой возвращаюсь! Это же всем кранты, и мне конец! Через четыре дня Франция накроется, все пойдет прахом, жизнь окончательно порушится! Я поеду, поеду!
Он кинулся было к машине, потянулся к дверце, но Борис подскочил и дал чемпиону такой пинок под зад, что он проскочил мимо дверцы и зарылся носом в придорожный песок. Однако тут же упруго вскочил, объясняться не стал, нырнул в машину и круто рванул с места, выскочил на середину дороги и, не включая фар, в кромешной темноте помчался вдоль заборов.
Через минуту гул мотора стих, и оказалось, что в бывшей деревне, перестроившейся в фешенебельный поселок, первозданно тихо в этот поздний и ветреный час. Тихо и пусто. Даже собаки не лаяли.
— Мне боязно, ребята, — шепотом сказала Инна.
Борис не стал призывать ее к смелости, обнял за плечи и прижал к себе, попытался сказать весело, но вышло нервно и чужим голосом:
— Не пугай и нас. Что будем делать, Аркаша? Как-то надо добираться домой.
— Пока домой не пойдем.
— Ты что? Почему?
— Потому, что пойдем назад.
— Куда?
— В дом.
— В гости к мертвому Ломакину? — Борис выдавил смешок.
— Да.
— Зачем?
— Надо же с ним поговорить.
Борис помолчал, крепче прижал к себе Инну, спросил мягко:
— Аркаша, с тобой все в порядке?
— По моему, да.
— Ты понимаешь, сколько сейчас времени, где ты стоишь, помнишь, как нас зовут? Какой день недели?
— Да… Среда. Около полуночи, мы в тридцати пяти километрах от Москвы.