========== Наказание ==========
Квинза провёл рукой над датчиками электронного замка, и дверь комфортабельного узилища приветственно распахнулась. Халенс Фаул, сидевший в кресле с ногами, настороженно вскочил, заходя за спинку, почти бессознательно оставляя между собой и вошедшим Драконом препятствие. Напрасное и хлипкое, это он уже должен был уяснить на примере предыдущих визитов Императора Хсаш.
Метнулась огромная тень и Халенс невольно затаил дыхание, вновь чувствуя, как под ногами разверзается бездна. Так всегда бывает, когда он смотрит в глаза Квинс’саха - золотые, с узким вертикальным зрачком. Затягивающий, губительный омут, янтарные зеркала, отражающие всю глубину и полноту власти, которым обладает Избранник Изначальных. Великий Небесный Дракон. Длинные тёмные волосы заплетены в косу, спускающуюся до середины бедра. В неё вплетены серебряные цепочки с драгоценными звеньями, но ни одно украшение не может сравниться по красоте с бронзовой кожей, под которой перламутрово выблескивали чешуйки-хэле, отражающие неверный свет ночника. Халенс с трудом отводит взгляд, гулко сглатывает, стараясь держать себя в руках. Это очень сложно - всё существо Дракона, его грациозность, аура опасности, даже запах… притягательный, пряный аромат диких трав, всё это заставляло пленника трепетать. Единственное, что он может сделать, закрыть своё восприятие, чтобы не сдаться слишком рано.
Угрюмый взгляд серых глаз следит за каждым движением визитёра, тонкие красивые пальцы нервно перебирают бахрому на обивке кресла. Квинза велел убрать из комнаты все предметы, которые можно было использовать в качестве орудия как нападения, так и самоубийства, и всё равно всякий раз Халенс преподносил своему заклятому врагу сюрприз. Итак, что он приготовил на сегодняшний вечер? Какую маску решил надеть - испуганного мальчика, безобидного и измученного бесконечными издевательствами или явить образ циничного начальника разведслужбы “Акелла”, к стыду своему оказавшегося в плену?
Квинза небрежным движением пальцев поставил на замки двери магическую печать, намертво скрепляя створки. Электроника хороша, а в сочетании со сверхъестественными возможностями - вообще являлась нерушимой преградой для одного юного строптивца.
- Даже не поприветствуешь? - В мрачной, настороженной тишине комнаты мягкий низкий голос Квинзы казался неестественно громким. Дракон усмехнулся, наблюдая за тем, как злобные огоньки загорелись в глазах пленника. - Кто бы мог подумать, что спустя всего неделю заточения, знаменитый острослов Халенс Фаул растеряет все свои хитрые приёмы!
Пленник - тонкий, изящный и обманчиво хрупкий. Пепельные волосы мягкой волной ниспадают на плечи, серые глаза с неприкрытой ненавистью впиваются в лицо. Истинное произведение искусства, совершенное в своей смертоносной ярости. Квинза очень хорошо знает, как жесток может быть его ас-сах, несмотря на безобидную внешность, каким коварным, отточенным умом обладает. Успел изучить все его повадки, но не уставал восхищаться Халенсом, несмотря на незавидное положение пленника. Возможно потому, что сам был узником этих серых глаз.
- Как ты намерен поступить со мной?
- Снова и снова ты задаёшь этот вопрос, - притворно вздохнул Квинза, поправляя кожаные перчатки. - Мне казалось, я ещё в прошлые наши встречи ясно дал понять, что обменяю ваше сиятельство на парочку пунктов в мировом соглашении между нашими Империями.
- Ты - бесчестный мерзавец! Торгаш! Вымогатель! - в бессильной ярости выдохнул Халенс. Как всегда, когда юноше случалось злиться, кровь бросилась в его лицо, окрасив скулы в нежный румянец, вызванный, впрочем, совсем не романтичными чувствами. Квинза подошёл почти вплотную, его тень накрыла хрупкого юношу, но Халенс упорствовал в сочинении всё новых нелицеприятных эпитетов, посвящённых Великому Дракону, и было видно - этим он занимает всё своё свободное время.
Дерзость ас-саха выводила из себя, заставляла кровь быстрее бежать по венам. Никто и никогда не мог себе позволить подобного. Только Халенс, который по-прежнему видел в Великом Драконе всего лишь Квинзу.
- Ублюдок, грязная ящерица…
Отчаянно ругающийся, совершенно беспомощный перед великаном-хсаши, Халенс выглядел таким соблазнительным и трогательным, что где-то внизу живота предательски разлилось тепло, переходящее в тянущую боль в паху. Сил терпеть больше не было, божественный посланник не любил долго ждать. Одним стремительным рывком Квинза дёрнул на себя юношу, заставив того испуганно вскрикнуть и вцепиться в спинку кресла, чтобы не потерять равновесие. Дракон с лёгкостью встряхнул свою жертву, не сильно, так, чтобы клацнули зубы, после чего, перегнув через подлокотник, стащил с пленника штаны, оголяя аппетитную задницу.
- Хорошие мальчики не должны употреблять таких плохих слов в присутствии взрослых, - невыносимо обидным наставительным тоном заявил Квинза, зубами стаскивая перчатку с правой руки, левой, между тем, удерживая брыкающегося Халенса в неудобном для последнего положении. - За это полагается наказание.
И с оттяжкой хлестнул перчаткой по гладкой коже. Халенс вскрикнул скорее от обиды, чем от боли, снова брыкнулся, но добился лишь того, что Квинза, ещё крепче прижав его к подлокотнику коленом, выдернул из брюк ремень.
- Ты не посмеешь! - Оглянувшись, прошипел юноша. - Это… это…
- Всего лишь заслуженная кара. Между прочим, ты пытался убить меня целых два раза, поэтому должен быть благодарен за то, что порка не публичная и не более страшным инструментом.
- Я ненавижу тебя!! - Халенс вскрикнул в голос, когда сложенный вдвое ремень стегнул его по ягодицам, оставляя на нежной коже широкий красный след. - Нет! Не надо!!
Квинза методично лупил свою жертву, не слушая воплей, которые то переходили в просительный тон, то срывались в яростное: “чтоб-ты-сдох-урод!”. Вид вздрагивающих упругих ягодиц действовал почти гипнотически, Квинза жадно облизнулся, пропустив момент, когда Халенс вместо того, чтобы кричать, принялся странно ёрзать на подлокотнике и постанывать. Положив ещё один удар, Дракон услышал задушенное мычание и понял, что всё это время упрямый мерзавец наглым образом трётся до предела возбуждённым членом об обивку кресла. Квинзу встряхнуло, словно он схватился за оголённый провод, кровь прилила к паху, сделав его собственный член горячим и твёрдым, но он не был намерен прерывать экзекуцию:
- Кажется вы забываетесь, сударь, - сладко прошептал он прямо в малиновое ухо Халенса. - Ваше поведение настолько не подобает образу начальника “Акелла”, что я, право, в недоумении…
- Пошёл ты, - сквозь зубы процедил тот. Лишённый возможности двигаться и коснуться себя руками, Халенс изнывал от желания кончить, одновременно приходя в ужас от собственной испорченности. Никогда ранее он не наблюдал за собой склонности к мазохизму, но Квинза, видимо, счёл ситуацию забавной. Что-то шершавое и прохладное коснулось исполосованной кожи, а затем принялось кружить вокруг вздрагивающего ануса. Догадываясь о том, что должно произойти, Халенс взмолился:
- Квинза! Прошу, перестань! Не делай этого… пожа… А!
В следующую секунду юноша вскрикнул, в его тело погрузилось нечто грубое, обдирающее нежные стенки, царапающее изнутри, но хуже того - оно начало в нём двигаться!
- Нет… нет… - Непрошенные слёзы лились из глаз, намочили обивку сидения, куда всё это время тыкался носом Халенс, а Квинза продолжал размеренно трахать его пальцами в перчатках. И когда боль от унижения достигла наивысшего пика, пришло постыдное, и оттого ещё более страшное удовольствие. Вцепившись зубами в ткань обивки, слыша за спиной хриплое, сорванное дыхание, ощущая, как грубо и сильно вторгаются в него пальцы Квинзы, Халенс с трудом сдерживал стоны, сдавленно поскуливая. Дракон почти навалился на него, даже сквозь одежду юноша чувствовал волны дрожи и жара, что исходили от его мучителя, а ещё… он отчётливо ощущал просто каменную эрекцию Квинзы, вжимающуюся Халу в бедро. Вот ритм ускорился, хсаши согнул пальцы, задевая простату, ещё сильнее растягивая, скользя внутри, быстро, ещё быстрее… и с криком позорного облегчения Халенс кончил, забрызгав кресло спермой. Содрогаясь от унижения и стыда сполз на пол, глухо всхлипывая, но изверг не дал ему и минуты отдыха, с лёгкостью швырнул обмякшего, обессиленного лорда Фаула на узкую кровать, тут же, не дав опомниться, привязал руки к металлическому изголовью всё тем же ремнём.