Выбрать главу

- Куда? Куда вы направляетесь?

- К мертвецам! - сказала Ева и отключилась. - Гони скорее, - обратилась она к Рорку. - Он, возможно, уже узнал про Рикера.

- Пристегнись, - посоветовал Рорк и вдавил педаль акселератора в пол.

* * *

По пологим зеленым холмам протянулись длинные ряды надгробий из белого или светло-серого камня. Некоторые из них были освещены солнцем, другие укрывались в тени редких деревьев. Глядя на строгие очертания крестов и могильных плит, Ева удивлялась тому, как некоторые люди могут испытывать здесь умиротворение - перед этим мрачным напоминанием об их собственной бренности.

И все же сюда, видимо, приходили, и приходили часто. Несмотря на то что в последние годы все меньшее число людей были готовы лечь в землю - хотя бы потому, что не могли позволить себе приобрести кладбищенский участок, многие могилы были украшены свежими цветами. Символ жизни, принесенный в дар смерти.

- Куда идти?

Рорк вынул из кармана заблаговременно приобретенную схему кладбища, сверился с ней и указал влево:

- Туда, на то возвышение.

Они бок о бок пошли между рядами надгробий.

- Между прочим, - вспомнила Ева, - мы с тобой первый раз встретились как раз на кладбище. Жутковатое знакомство.

- Стоп! - Рорк положил руку ей на плечо. - Вон он. У тебя все-таки потрясающая интуиция!

Ева остановилась и посмотрела на мужчину, который сидел на аккуратно подстриженном газоне у могилы, усыпанной цветами, метрах в пятнадцати от них. Надгробье представляло собой простой крест, высеченный из белого камня.

- Останься здесь, - велела она Рорку.

- Нет.

Ева молча вытащила из кобуры пистолет и протянула его мужу.

- Я верю, что у тебя хватит выдержки использовать это лишь в самом крайнем случае, если иного выбора не будет. А ты доверься мне и позволь мне выполнить мою работу. Я хочу попытаться поговорить с ним - пожалуйста, предоставь мне такую возможность. Ты - мне, я - тебе.

- Ладно.

- Спасибо. Позвони Пибоди, объясни, куда ей приехать. Она понадобится мне здесь.

Тихо ступая по мягкой траве, Ева направилась к сидевшему возле могилы человеку. Он был полицейским и сразу почувствовал ее приближение - она поняла это по тому, как едва заметно шевельнулась его спина. Но Ева решила, что это даже к лучшему: ей не хотелось его пугать.

- Сержант...

- Да, лейтенант, - откликнулся Клуни, даже не посмотрев на Еву. Его взгляд был неотрывно прикован к могильной плите. - Хочу сказать вам, что я вооружен, но не желаю причинять вам вреда.

- Спасибо за предупреждение. Я тоже вооружена и тоже не хочу причинить вам вреда. Мне нужно поговорить с вами, сержант. Могу я присесть рядом?

Только тут он посмотрел на нее. Глаза его были сухими, но Ева поняла, что он недавно плакал: на его щеках все еще сохранились дорожки от высохших слез. В руке его, лежавшей на коленях, был зажат пистолет точно такой же модели, как у нее.

- Вы пришли, чтобы забрать меня, но я не намерен идти с вами.

- Можно мне сесть?

- Конечно, садитесь. Хорошо здесь, правда? Потому мы и выбрали именно это местечко. Только вот ведь как получается, я всегда думал, что именно Тад будет тут сидеть, а мы с его матерью будем лежать под этой плитой, и он будет с нами разговаривать. А вышло наоборот. Он был у меня единственным светом в окошке.

Ева уселась по другую сторону от могилы:

- Я читала его послужной список. Он был хорошим полицейским.

- Да, хорошим. Я им гордился. Он себя вел с таким достоинством, будто был рожден для этой работы. А может, так оно и было... Я всегда им гордился - с того самого мгновения, когда взял его на руки в роддоме, а он пищал и морщился. Я тогда подумал: такой крохотный узелок, а в нем - целая жизнь! - Свободной рукой сержант погладил траву, что росла над его сыном. У вас ведь пока нет детей, лейтенант?

- Нет.

- Тогда позвольте мне сказать вам одну вещь. Как бы сильно вы кого-нибудь ни любили, какой бы огромный запас любви ни находился внутри вас, она многократно усиливается, когда у вас появляется ребенок. Это не понять до тех пор, пока не почувствуешь на себе. И это не меняется по мере того, как ребенок растет, превращаясь в мужчину или женщину. Точнее, это чувство растет вместе с вашим ребенком. Здесь, под этим камнем, должен лежать я, а не мой мальчик. Мой Тад...

- Мы взяли Рикера, - быстро проговорила Ева, заметив, как сжались его пальцы на рукояти пистолета.

- Я знаю, - ответил Клуни и снова немного расслабился. - Я услышал об этом по телевизору в своей потайной норе. Каждому из нас нужна потайная нора, правда?

- Рикер ответит за вашего сына, сержант. - Ева намеренно назвала его звание: она хотела напомнить ему, что он является полицейским. - Ему будет предъявлено обвинение в организации заговора с целью убийства офицера полиции. Впрочем, обвинений будет больше чем достаточно. С учетом всего, что нам удалось о нем разузнать, ему не выбраться из-за решетки до гробовой доски. Он так и подохнет в тюрьме.

- Это до некоторой степени утешает меня. Я очень надеялся на вас, лейтенант. Я никогда всерьез не думал, что вы замешаны в грязных делах, хотя, откровенно говоря, в последнее время в мозгах у меня путалось. После Таджа...

- Сержант!

- Я лишил бедного мальчика жизни, а ведь он был так же невинен, как и мой сын. Его чудесную жену я сделал вдовой, а его малышей - сиротами. Свое раскаяние, свой ужас я унесу с собой в могилу.

С этими словами Клуни поднял пистолет и приставил дуло снизу к своему подбородку. Ева знала: выстрел в это место, да еще из такого мощного оружия всегда оказывается смертельным.

- Не нужно, - мягко, но настойчиво сказала она. - Подождите. Неужели вашему сыну будет приятно, если прямо на его могиле вы заберете еще одну человеческую жизнь? Неужели Таду бы это понравилось? Неужели он одобрил бы такой поступок со стороны своего отца?

До чего же он устал! Это было написано на его лице, звучало в его голосе.

- Ну, что еще вы мне скажете?

- Я прошу вас только об одном - послушать меня. Если вы решили свести счеты с жизнью, я не сумею вам помешать. Но за вами - долг, и вы обязаны выслушать меня.

- Может, и так. Я знаю, о чем речь - о том парне, который был с вами, когда вы постучали в мою дверь. Я понял, что вы все знаете, и запаниковал. Запаниковал. Запаниковал... - твердил он словно заклинание. - Я даже не знал, кто он такой!