– Лейтенант…
– Позвольте мне закончить отчет об этом досадном инциденте, сэр.
Хотя в груди Евы бушевало пламя, голос ее оставался холодным.
– Хорошо, лейтенант. Заканчивайте.
– Итак, я представилась, сообщила, что являюсь сотрудником полиции, и потребовала, чтобы они вышли из автомобилей. В этот момент один из задержанных сделал подозрительное движение, и я пресекла его, выстрелив в фары машины. Впоследствии выяснилось, что у него за пазухой действительно находилось оружие, причем запрещенное законом. После моего запроса о помощи прибыли две полицейские машины. В результате обыска, который, замечу, не противоречит закону в случае задержания подозрительных элементов, были обнаружены несколько доз наркотиков, запрещенное законом оружие, набор отмычек и два тяжелых обрезка трубы, явно предназначенных для использования в качестве оружия. В связи со всем вышеизложенным я попросила патрульных полицейских отвезти задержанных в управление и оформить на них дела. После этого я созвонилась с моей помощницей и попросила ее выяснить их подноготную.
Голос Евы был холоден, словно кладбищенский мрамор. Она торжествовала победу, но внешне это никак не выражалось.
– Так что, майор, меня невозможно упрекнуть в нарушении процессуальных норм и, тем более, чьих-то гражданских прав.
Уитни сунул кассету в карман и скупо улыбнулся:
– Хорошо сработано, Даллас, черт меня побери!
– Спасибо, сэр, – выдавила из себя Ева. Последние пять минут обошлись ей недешево.
– Злишься, что я тебя прижал?
– Да, сэр. Злюсь.
– Что ж, нормальное дело. – Уитни побарабанил пальцами по карману, в который положил кассету от диктофона. – Я надеялся на то, что ты сумеешь прикрыться, но не был в этом окончательно уверен. Только учти, Даллас, адвокаты Рикера сделают все, чтобы распять тебя на кресте. А я буду за этим наблюдать.
– С адвокатами я справлюсь.
– Не сомневаюсь. – Уитни посмотрел в окно, откуда открывался отвратительный вид на проезжую часть, и подумал, как Ева может работать в таких чудовищных условиях. – Вы намерены каким-либо образом оправдываться, лейтенант?
– Никак нет, сэр.
– Ясно. – Лицо Уитни стало мрачным и сосредоточенным. – Мы не признаемся в своих ошибках. Вот и хорошо! Итак, вы отрицаете любые обвинения, а я делаю вид, что верю вам. Однако даже при таком раскладе вы, лейтенант Даллас, не можете отрицать, что поставили управление в очень сложное положение, когда вовлекли в расследование господина Рикера.
– Для меня «сложное положение» – это убийство детектива Коли.
– Не надо играть словами, лейтенант, – фыркнул майор. – И не надо думать, что мне все равно, будет найден убийца детектива Таджа Коли или нет. Если Рикер и впрямь имеет к нему отношение, то мне его шкура нужна не меньше, а даже больше, чем вам. Да, больше! – добавил он. – А теперь объясни мне вот что. Если Рикер добровольно согласился встретиться и поговорить с тобой, почему после этого он послал по твоему следу четырех костоломов?
– Я слишком сильно зацепила его.
– На тебя это похоже, лейтенант.
Уитни обвел взглядом кабинет Евы. Ей стало неуютно, и она поерзала на своем скрипучем стуле. Уитни откинул голову и рассмеялся:
– Ладно, не обижайся на мое ворчание, Даллас. Отчасти оно объясняется твоими отвратительными стульями. И вообще, объясни, ради бога, почему ты сидишь в такой норе? Ведь ты же лейтенант, начальник! Ты можешь потребовать себе нормальный кабинет.
– Мне здесь нравится, босс. Так удобнее работать – ничто не отвлекает. Потому что, когда у человека появляется большой кабинет, он расставляет в нем хорошие стулья, мягкие кресла, и к нему начинают постоянно ходить в гости многочисленные друзья и коллеги – просто так, чтобы посидеть и поболтать, мешая тем самым работать.
Уитни сокрушенно покачал головой:
– Уж кто-кто, а я это хорошо знаю. Налей-ка мне того замечательного кофе, которым снабжает тебя Рорк.
Ева подошла к кофеварке и налила две чашки густого крепкого напитка.
– Майор, позвольте сказать вам кое-что неофициально.
– Дай кофе – и можешь говорить, не закрывая рта, хоть целый час. О боже, какой аромат!
Ева улыбнулась, припомнив тот день, когда она впервые попробовала кофе Рорка. Он не шел ни в какое сравнение с той дрянью, которой ей приходилось пробавляться до тех пор, и с того дня она уже не могла пить ничего другого.
– Рорк в свое время был связан с Рикером кое-какими делами, – заговорила Ева, решив довериться Уитни. – Однако он порвал с ним всякие отношения более десяти лет назад. Рикер не забыл и не простил этого Рорку. Он с удовольствием отомстит ему – хотя бы через меня, если у него это получится. Во время нашего разговора я несколько раз упомянула имя Рорка, чтобы позлить Рикера, и мне это удалось – он буквально вышел из себя. Если я и дальше буду давить на это его больное место, он вполне может окончательно потерять над собой контроль.
– Он действительно так сильно хочет посчитаться с Рорком?
– Не то слово! Но он его боится и от этого бесится еще сильнее. Правда, сам Рикер считает это чувство не страхом, а ненавистью. Думаю, потому он и послал вслед за мной своих горилл – это было не обдуманное решение, а эмоциональный порыв. В иной ситуации он бы так не поступил. Рикер достаточно умен, а тут вдруг приказывает четырем бандитам догнать сотрудника полиции и напасть на него. Ведь он знает, что в итоге следы неизбежно приведут к нему! Но он вышел из себя и отдал такой приказ. Он хотел достать меня, потому что я высмеяла его, потому что я коп и потому что я – жена Рорка.
– Если ты действительно унизила его, то теперь постоянно должна быть настороже. Тебе еще повезло: ведь он мог обрушиться на тебя раньше, чем ты выбралась из его логова.
– Нет, он вряд ли решился бы на это в собственном доме. Я, конечно, рисковала, но это был тщательно просчитанный риск. Если я сумею расколоть одного из четырех задержанных молодчиков, возможно, нам удастся сильнее нажать на Рикера.
– Такие просто не колются, – заметил Уитни.
– У меня получится! Я намерена во что бы то ни стало добраться до Рикера. Он поскользнулся на торговле наркотиками. Не стоило ему лезть в это дело. Я вдоль и поперек изучила все имеющиеся на него материалы – это просто учебное пособие по тому, как дурачить правосудие. После того, как его взяли, началась длинная цепь различных недоразумений: путаница с вещественными доказательствами, исчезновение главного свидетеля обвинения, который, между прочим, должен был находиться под защитой полиции, загадочная потеря письменных свидетельств и так далее. На суде эти маленькие бреши превратились в огромную дыру, через которую Рикер и выскользнул на свободу.
– Повторю то, что уже говорил тебе: никто не мечтает засадить Рикера за решетку сильнее, чем я. Но его причастность к убийству Коли притянута за уши. У тебя нет никаких доказательств.
– Я их добуду, – коротко ответила Ева. Она вспомнила Вебстера с его туманными намеками, но сейчас было еще не время говорить с майором о своих подозрениях.
– Послушай, Даллас, ты не имеешь права превращать расследование убийства в свою личную вендетту по отношению к Рикеру.
– А я и не превращаю. Я просто хочу проработать все возможные версии.
– Что ж, дело поручено тебе – тебе и решать. Но не наделай ошибок, лейтенант. Если Коли действительно заказал Рикер, он прихлопнет тебя без колебаний. А из того, что ты мне сейчас рассказала, можно сделать вывод, что дело Коли не единственная причина, по которой он может это сделать.
– Это он может наделать ошибок, если я пойду на него в открытую. А я – нет.
После разговора с начальником Еве предстояла беседа с четырьмя адвокатами – по одному на каждого задержанного. Все они были лощеными мужчинами в костюмах по пять тысяч долларов. Однако их задача усложнялась тем, что задержание было тщательно оформлено, запротоколировано и даже записано на видеопленку.