– Нет, не надо… Я сама…
Пибоди оттолкнула заботливые руки Макнаба, который пытался усадить ее на тротуар, и расправила плечи. Лицо и губы ее были белыми как мел, но она все же нашла в себе силы и подошла к Еве.
– Простите меня, лейтенант, мне очень стыдно.
– Не извиняйся, тут нет ничего стыдного. Давай диктофон, я сама все закончу.
– Нет, босс, я уже в порядке. Я все сделаю.
Посмотрев на помощницу оценивающим взглядом, Ева кивнула:
– Ладно, запиши на диктофон описание повреждений. Не думай об этом, просто говори. Закрой свой разум для страха. – Она подняла руку и хотела потереть лицо, но вовремя спохватилась. – Где, в конце концов, эти чертовы медики?
– Возьмите, лейтенант. – Рорк протянул жене белоснежный носовой платок тончайшего шелка.
– Спасибо, – машинально ответила Ева.
Она обтерла лицо, руки и принялась оглядываться по сторонам, ища, куда бы деть мятую окровавленную тряпицу, в которую превратился платок. В итоге Ева сунула его в полиэтиленовый пакет для вещественных доказательств.
– Ты не должен здесь находиться, – сказала она Рорку. – Отойди.
– А ты должна хотя бы пару минут отдохнуть, – парировал он. – На тебе лица нет.
– Мне сейчас лицо не нужно. Мне нужно работать. Стоит хоть на минуту расслабиться, как тут же перестаешь… чувствовать место преступления. Извини, – сказала она и протянула мужу пакет с пропитанным кровью куском шелка.
Сразу же вслед за этим Ева увидела, что к ней снова направляется капитан Рот, а в кильватере у нее плетется сержант Клуни. Она сразу набычилась, крепко уперлась ногами в землю и приготовилась к новой схватке. Однако ее не последовало.
Подойдя к машине Миллза, Рот остановилась так резко, как будто наткнулась на невидимую преграду, и уставилась на жалкие останки человека, который до сегодняшнего дня служил под ее началом. Взгляд капитана остекленел.
– Матерь Божья! – только и сумела выговорить она. Ее глаза горели, но оставались при этом сухими, а вот на глазах у Клуни выступили слезы.
– Господи Иисусе! Что они с тобой сделали, Миллз! – сдавленно прошептал он, прикрыв веки и тяжело дыша. – Капитан, мы не можем рассказать об этом его близким. Это окончательно убьет их. Нужно срочно ехать к нему домой и изложить родственникам какую-нибудь свою версию случившегося, прежде чем они услышат об этом в теленовостях. А потом скажем, что журналисты либо напутали, либо наврали.
– Хорошо, Арт, поступай, как считаешь нужным. – Рот подняла глаза и увидела, что Ева достала из кармана сотовый телефон. – Что вы делаете? – спросила она.
– Хочу выяснить, куда запропастилась бригада медиков.
– Я уже позаботилась об этом. Они прибудут с минуты на минуту. Я хотела бы поговорить с вами. С глазу на глаз, – добавила она. – Клуни, помоги помощнице лейтенанта очистить место преступления. Пусть все наблюдатели отойдут подальше и остаются там.
Рот и Ева отошли от машины в густую тень, подальше от яркого света уличных фонарей. Здесь дышалось гораздо легче. По сравнению с могильным зловонием, царившим возле машины, запах выхлопных газов и нагревшегося за день асфальта казался божественным ароматом.
– Лейтенант, я хочу извиниться за свое недавнее поведение.
– Я не держу на вас зла.
– Видите ли, для меня все случившееся стало полной неожиданностью.
– Точно так же, как для меня – ваши извинения.
Рот моргнула, затем медленно покачала головой;
– Да, ненавижу извиняться. Я не достигла бы нынешнего положения, если бы постоянно извинялась за все свои вспышки гнева и нервные срывы, которые неизбежны при нашей работе. Как, впрочем, и вы, лейтенант.
– Что касается меня, капитан, то я обычно стараюсь держать свои эмоции в узде.
– Значит, вы лучше меня. Или менее амбициозны. – Рот глубоко вдохнула, а затем со свистом выпустила воздух сквозь стиснутые зубы. – В каждую из наших с вами встреч – и в день убийства Коли, и сейчас – я вела себя чересчур… эмоционально. Я приняла слишком близко к сердцу смерть Коли, потому что он мне нравился. Очень нравился. А смерть Миллза я тоже приняла слишком близко к сердцу, но уже по другой причине – потому, что я его терпеть не могла.
Рот оглянулась на машину, в которой, свесив голосу на распоротую грудь, сидел мертвый детектив.
– Он был настоящим подонком, – снова заговорила Рот. – Тупым, ограниченным человеком. Он не скрывал, что женщине, по его мнению, место на кухне. Ей положено мыть кастрюли, рожать детей и «не лезть в мужские дела». В частности, Миллз считал, что женщина с полицейским жетоном – это полный нонсенс. Он ненавидел негров, евреев, азиатов… Да он вообще ненавидел всех, кто не был похож на него самого – толстого белого мужчину! Но, несмотря на это, он являлся моим подчиненным, и я во что бы то ни стало хочу найти того, кто его вот так выпотрошил.
– Я тоже, капитан.
Рот кивнула. Женщины увидели, как на мост въехала еще одна машина, и оттуда выгрузилась бригада судебных медиков. Среди них Ева разглядела Морса – главного патологоанатома полицейского управления.
– Расследование убийств не моя область, Даллас, и Клуни был совершенно прав, когда только что убеждал меня в этом. Мне известна ваша блестящая репутация, и я полностью полагаюсь на вас. Но я хочу… – Она осеклась и досадливо прикусила губу. – Я была бы очень признательна вам, если бы вы согласились прислать мне копию своего отчета.
– Вы получите его завтра утром.
– Благодарю вас. – Рот повернула голову и внимательно посмотрела на Еву. – А вы и вправду такой великолепный сыщик, как про вас говорят?
– Я не слушаю, что про меня болтают!
Рот коротко фыркнула:
– Ну ладно, не стану вам больше мешать.
С этими словами она протянула руку, и Ева крепко пожала ее. А затем женщины разошлись: одна – рассказать о смерти родственникам убитого, другая – выведать у этой же смерти ее тайны…
В воздухе замаячил первый вертолет прессы, но Ева решила, что разберется с этой проблемой позже.
– Да, здорово его разделали. – Морс покрутил головой, натягивая латексные перчатки и прорезиненный плащ.
– Первым делом проведи токсикологическое исследование, – попросила стоявшая рядом Ева. – Я уверена, что в момент убийства Миллз находился в отключке. Его оружие осталось в кобуре, на лице и теле нет никаких повреждений, которые свидетельствовали бы о том, что он пытался оказать сопротивление. Кроме того, от него на милю разит джином.
– Для того чтобы вырубить такого верзилу, в него нужно влить целую цистерну джина, – уважительно проговорил Морс. – Полагаешь, он был убит прямо здесь, на этом сиденье?
– Иначе здесь бы не было столько крови. Убийца напоил Миллза, возможно, подсыпав ему что-нибудь в джин, затем не поленился расстегнуть ему рубашку и вспорол живот. Потом он снова застегнул рубашку и пристегнул убитого ремнем безопасности – чтобы внутренности не вывалились до того момента, когда какой-нибудь счастливчик вновь расстегнет его.
– По-моему, я догадываюсь, кто оказался этим счастливчиком, – улыбнулся Морс, с сочувствием глядя на Еву.
– Да, именно я отстегнула ремень. – Ева поморщилась, будто вновь почувствовала прикосновение к рукам скользких кишок Миллза. – Затем убийца привез Миллза сюда, оставил машину и ушел. Заранее уверена, что мы не обнаружим ни одного отпечатка пальцев.
Ева огляделась вокруг.
– Смелый парень. Все тот же смелый парень… Возможно, он Миллза и прикончил здесь же, хотя я не думаю, что он уж до такой степени наглый. Но, как бы то ни было, убийца должен был сидеть здесь и ждать, пока на дороге не окажется машин, чтобы его потом не смог опознать никто из проезжавших мимо водителей. А может быть, тут была еще одна машина, которая потом увезла убийцу…
– Сообщник?
– Не исключено. Нужно связаться с дорожной полицией и выяснить, не заметили ли они сегодня вечером еще одну машину на разделительной полосе. Не мог же он в самом деле топать пешком через весь этот чертов мост! У него был четкий план, он все просчитал заранее. Поторопись, пожалуйста, с токсикологическим исследованием, Морс!
Пибоди стояла у перил моста, рядом с ней – Макнаб. Румянец уже вернулся на ее щеки, но Ева знала, что в эту ночь ее помощницу будут мучить кошмарные видения.