– Прошу прощения, не подумала, – извинилась Хейверс.
– Будем надеяться, что его не съест лебедь.
– Конечно. Больше это не повторится. И что вы ему сказали?
– Мистеру Дрюитту? Я привезла от него девять коробок с вещами Йена и сказала ему, что мы тщательно изучим их содержимое. Просеем вещественные доказательства. Поищем улики. Погадаем на кофейной гуще. Почитаем по внутренностям жертвенных быков. И бог знает что еще. Самое главное, чтобы Дрюитт держался подальше от телефона, поскольку он заверил меня, что его следующим шагом будет звонок адвокатам. Во множественном числе. Нам надо его опередить.
– Так что теперь? Коробки?
– Боже, конечно, нет. Что у вас еще?
– Наверное, викарий.
Изабелла еще раз взглянула на нее. Затем повернулась спиной к «Карлтон Армс», поскольку наличие гостиницы было для нее искушением, с которым трудно было бороться.
– И что с этим викарием? – спросила она, а когда увидела, что Хейверс жмется, нетерпеливо поторопила ее: – Ну, давайте же, сержант.
Барбара сказала, что пока у нее было время до встречи с Гэри Раддоком, она решила поговорить с викарием церкви Святого Лаврентия. И надеется, что «не сделала ошибки, командир».
– Я вас умоляю, сержант, – ответила Изабелла. – Такая встреча была запланирована. Так что при чем здесь ошибка? Рассказывайте.
И Хейверс рассказала. Во время беседы она делала записи, так же как и во время встречи с Раддоком, и сейчас сержант, открыв блокнот на нужном месте, пересказала Изабелле весь список дел, из-за которых Йена Дрюитта могли выбрать Человеком года. Этот список не сильно отличался от того, который Клайв Дрюитт показал Ардери в газете. Диакон совал свой нос во все социальные проекты в городе. Закончила сержант рассказом об основанном Дрюиттом детском клубе, сказав при этом, что «с клубом ему помогал какой-то студент; думаю, нам надо с ним поговорить».
– Зачем?
– Просто если разговоры о педофилии Дрюитта – правда, то нам надо…
– Сержант, мы здесь не для того, чтобы проверять, правда или нет вся эта история с педофилией. Нам не это приказывали. И я полагаю, что вам это известно. А если нет, то повторю еще раз: мы здесь для того, чтобы убедиться, что и детектив Пажье, и КРЖП действовали согласно процедуре. Мы должны перепроверить их отчеты и убедиться, что они не упустили ничего касающегося самоубийства. И если нам действительно надо с кем-то поговорить, то это патологоанатом.
На это Хейверс ничего не ответила. Хотя Изабелла видела, что что-то ее гложет.
– Обнаружили ли вы что-нибудь, что пропустили Пажье или КРЖП? – потребовала суперинтендант. – Если да, то я хочу об этом знать.
– Кажется, нет, – ответила Хейверс, – но…
– И никаких «но». Или нашли, или не нашли, сержант.
– Но если викарий и отец этого парня оба говорят…
– То, что они говорят, не имеет никакого отношения к тому, что произошло в действительности. Когда кто-то убивает себя без очевидной причины, лежащей прямо на поверхности, люди предпочитают думать, что это не самоубийство. Это свойство человеческой натуры. Передозировка лекарств? Случайность? Выстрел? Убийство? Самосожжение? И то и другое?
– Но нельзя случайно убить себя в полицейском участке, командир, – запротестовала Хейверс. – А значит, это…
– Самоубийство. Вы хоть представляете себе, насколько сложно сымитировать смерть через повешение? А в нашем случае, если верить вашему рассказу, самоубийца повесился на дверной ручке. Кроме того, в нашу задачу не входит выяснение, были ли у мертвеца причины для того, чтобы убить себя. Он вполне может оказаться новой Ребеккой де Винтер[85], которой только что поставили диагноз «рак».
– Но… – Хейверс колебалась.
– Ну что еще?
– Дело в том, что ее ведь убили, командир.
– Кого?
– Ребекку де Винтер. Ее убил Макс, помните? А раковый диагноз помог ему соскочить с крюка. Понимаете, она реально хотела, чтобы он ее убил, поскольку знала, что умрет. А если он ее убьет и его поймают, то его жизнь будет разрушена, чего ей хотелось больше всего на свете[86].
– Ради бога, – сказала Изабелла, – мы живем не в мелодраме сороковых годов, сержант.
– Так точно. Конечно. Но вот еще что: Дрюитт не жил в доме викария и его жены, хотя у них достаточно места. Викарий сказал, что диакон предпочел свою собственную квартиру. И еще он сказал, что речь шла об уединенности. Так вот, я не могу понять, зачем Дрюитту нужна была эта уединенность. Поскольку если кто-то знал, что ему нужна уединенность, то этот человек…
– Достаточно, – суперинтендант подняла вверх руки. – Мы побеседуем с патологоанатомом. Вижу, что только это сможет убедить вас в правильности выводов двух расследований.
85
Одна из героинь романа Дафны дю Морье, якобы совершившая самоубийство из-за того, что у нее обнаружили смертельное заболевание.