Без автора
Наказанный сластолюб
«Повесть о том, как Ху Хуань занимался блудом, прикрываясь согласием друга, а монах Ляо Во, погрузившись в созерцание, говорил о воздаянии за добро»
Рассказ тридцать второй из сборника «Чукэ найань цзинци».
Эти стихи принадлежат глубокой древности и написаны мудрецом. Любовная страсть во многом определяет течение человеческой жизни – вот смысл и содержание этих стихов… Все вокруг считают тебя смельчаком, все думают, будто сердце твое незнакомо с жалостью, будто ты способен убить человека не моргнув глазом, – но вот ты увидел девицу с нарумяненным личиком и блестящими, напитанными маслом волосами – оболочку из кожи, налитую кровью и набитую костями, – и ты становишься податливым и мягким, как воск. Вспомните геройские подвиги чуского Ба-вана и ханьского императора Гао-цзу. Они боролись за власть во всей Поднебесной, и что же – первый из них даже в смертный час всеми помыслами своими был с наложницею Юй-цзи, а второго даже хмель не мог заставить забыть о возлюбленной, госпоже Ци.
А если уж и такие герои дали любовным чарам нераздельную над собою власть, что говорить о простых смертных? Удивительно ли, что легкомысленный юноша с горячими чувствами, опьяненный любовью, забывает все на свете и, как говорится, теряет свою душу. Если человек скромен и целомудрен, он гнушается блудодейства, ценит женскую чистоту, и со временем ему воздастся по заслугам. У него появится наследник, он получит высокую ученую степень, разбогатеет, а его потомки станут знатными вельможами. Подобные примеры часто встречаются в различных жизнеописаниях.
И напротив того, если кто растрачивает душу и плоть свою в любовных страстях и не щадит доброго имени мужних жен, он рано или поздно лишится должности и богатства или все возмездие падет на его детей, и даже в загробном мире не найдет он покоя. G ним произойдет то же, что случилось с неким сюцаем по имени Лю Яо-цзюй из округа Шучжоу, который жил на исходе годов Чунь-си [2] в династию Сун. Другое имя этого ученого мужа было Тан-цин. Жил он с отцом, служившим в Пинцзяне. Наступила пора осенних экзаменов, и Тан-цин, пользуясь высоким положением отца, нанял лодку и отправился в Сючжоу на экзамены. Когда лодка отчалила, Тан-цин взглянул на корму и замер от изумления: у кормового весла он увидел очаровательную девушку лет шестнадцати или семнадцати. Вдоль шеи девушки вились тонкие локоны, в глазах таились прелесть и обаяние. Даже простое платье и грубые украшения не могли скрыть изящества ее стана. Стройная, словно ветка дикой яблони хайтан, она стояла у весла и смотрела на воду. Тан-цин не мог оторвать от нее взгляда, сердце его затрепетало. Вскоре он узнал, что эта девушка, так не похожая на других, – дочь хозяина лодки. «Правильно говорит пословица: ясная жемчужина родится в безобразной раковине, – вздохнул Тан-цин. – Так оно и есть». Он очень хотел перемолвиться с красавицей хоть несколькими словами, но ему мешал старик-лодочник, стоявший рядом с дочерью у кормового весла. Боясь, как бы старик не разгневался, Тан-цин принял вид безразличный и скромный и отвернулся. Но время от времени взоры его снова обращались к красавице. Чем больше он смотрел на нее, тем более привлекательной она ему казалась. Он был уже не в силах сдержать нахлынувшее чувство, и вот что он придумал. Он подошел к старику и велел ему тянуть лодку волоком.
– Лодка тяжела и идет очень медленно, так я могу и опоздать, – сказал он.
Старику лодочнику помогали только дети – сын и дочь. Он отправил на берег сына Сань Гуань-бао, но Тан-цин потребовал, чтобы и сам старик впрягся в канат. В лодке осталась лишь дочь у кормового весла да Тан-цин в своей каюте. Теперь можно было и поухаживать за красоткой. Тан-цин приблизился к девушке и, не зная, с чего начать, задал ей несколько вопросов. Девушка отвечала немногословно, но самые звуки ее голоса привели в восхищение молодого повесу. Ободренный тем, что она ответила, Тан-цин, принялся строить девушке глазки. Смущенная, она пыталась положить конец разговору и то. стыдливо отворачивалась, то решительным тоном просила Тан-цина оставить ее в покое. Тан-цин уже потерял надежду расшевелить красавицу. Но тут она вдруг усмехнулась и искоса взглянула на него. Не зря говорят, что за суровостью таится часто зазывная игра. Эти хитрые уловки привели юношу в замешательство, и душа его затрепетала еще сильнее. Он стал гадать, чем бы привлечь внимание девушки. Наконец его осенило. Он открыл свой сундук и достал белый шелковый платок. Завернув в него орех и завязав узел «согласие сердец», он кинул платок девушке. Она сделала вид, будто ничего не заметила, и с ледяным выражением на лице продолжала работать веслом. Тан-цин решил, что она и в самом деле ничего не впдела, и усердно мигал красавице, указывая ей глазами и даже рукою на платок и словно говоря: «Подними же его!» Но дочь лодочника невозмутимо стояла на месте, делая вид, будто не понимает его знаков. А тем временем лодочник свернул канат и приготовился войти в лодку. Тан-цин испугался. Тревожно переминаясь с ноги на ногу, он кивал головой и размахивал руками, но по-прежнему не двигался с места. Молодой повеса хотел уже сам поднять платок, но в этот момент старик с сыном прыгнули в лодку. Щеки юноши залил яркий румянец, он обливался холодным потом, не зная, куда деваться от стыда. И вдруг девушка неторопливо вытянула ножку, поддела острым носком своей туфельки платок, подвинула его к себе и накрыла юбкой. Затем так же спокойно наклонилась и спрятала платок в рукав. С зардевшимся лицом смотрела она на воду и улыбалась. Сердце перепуганного Тан-цйна наполнилось благодарностью к девушке за то, что она выручила его, и страсть запылала еще жарче. В этот день и родилось их взаимное влечение.
На следующий день Тан-цин снова спровадил старика вместе с сыном на берег – тянуть лодку, а сам подошел к девушке и как ни в чем не бывало сказал:
– Очень вам благодарен за вчерашнее. Без вашей помощи я бы осрамился самым ужасным образом.
– Я-то думала, вы храбрец, а вы, оказывается, совсем робкий, – засмеялась девушка.
Оставив это замечание без ответа, Тан-цип продолжал:
– Такой красавице и умнице, как вы, надо бы и мужа под пару. Но ослепительный феникс нередко ютится в убогом курятнике.
– Вы не правы. Ведь так повелось с незапамятных времен: красивое лицо – несчастливая судьба. Видно, за то есть воля Неба, и я не смею роптать и жаловаться.
Тан-цин был покорен мудрыми речами своей собеседницы. С этой поры, где бы они ни встретились, в каюте или на корме, они старались быть поближе друг к другу. Они обменивались красноречивыми взглядами, свидетельствовавшими о глубине и силе их чувства. К сожалению, ни на что иное, кроме взглядов и бесед, они не могли отважиться – всему остальному вечною помехою был старик, который, шагая вдоль берега, то и дело оборачивался и проверял, что происходит на лодке. Так пламя это, можно сказать, горело впустую. Когда они приплыли в Сючжоу, Тан-цин даже не подумал искать себе места в гостинице, а остался жить в лодке. На экзамены он отправился по-прежнему занятый мыслями о дочери лодочника. Получив тему для сочинения, Тан-цин написал его наспех и тут же удалился из экзаменационной палаты, чтобы побыстрее вернуться на лодку. Оказалось, что старик с сыном, воспользовавшись его отлучкою, пошли в город за покупками, наказав девушке сторожить лодку. Когда Тан-цин увидел девушку одну, радость его была неописуема.
1
Сян Юй (он же Ба-ван) и Лю Бан (он же император Гао Цзу) – крупные феодалы, выступившие в союзе против династии Цинь (220 – 206 гг. до н. э.). Оба отличались воинственным нравом и бесстрашием. Впоследствии между бывшими союзниками началась распря и ожесточенная война, в результате которой войска Сян Юя были окружены и сам он погиб. Лю Бан же стал основателем новой династии Хань.