У слизеринки не могло быть много партнеров, но в постели она вела себя слишком раскованно и вызывающе. Это отталкивало юношу. Каждое движение, каждый стон были пропитаны фальшью. Она испытывала удовольствия не от секса, а скорее от себя самой. Наигранность бесила, хотелось придушить эту ледяную куклу.
Чейзу не хватало его самой первой, любимой, настоящей девочки. Он ругал себя, за то, что потерял ее и за то, что не пытается снова завоевать свое сокровище.
C другими девушками брюнет встречался, чтобы позлить Эбигейл, которая упорно делала вид, что не замечает его. Спать с ними желания не было, Фурнье был уверен, что после почувствовал бы к ним и к себе отвращение.
Другое дело Эбби, он уже не мог сдерживать себя.
Парень тяжело дышал, когда его руки скользили по телу гриффиндорки, расстегивали блузку, задирали юбку. Он перевернул девушку лицом к себе и уже нежно целовал ее в губы.
— Не отдам тебя ни одному паршивому гриффиндорцу, вообще никому тебя не отдам, — задыхаясь, произнес слизеринец.
Он уже справлялся с ремнем, когда Малфой оттолкнула его.
— Тебя никто не спросит, Фурнье.
— Да, брось, — парень притянул ее к себе за бедра. — Я же вижу, что ты тоже хочешь меня.
Блондинка залилась краской. Чейз уже понимал, что ему ничего не светит, поэтому решил вывернуть ситуацию в другую сторону, зная какой будет реакция:
— Эбби, будь хорошей девочкой, в прошлом году у нас же получалось просто спать.
Малфой отвесила Фурнье оплеуху.
Карли Аддерли не ожидала увидеть подобную картину. Ее подруга, на ходу поправляя юбку и застегивая блузку, отдалялась от Чейза Фурнье, который стоял растрепанный и с расстегнутым ремнем.
Слизеринец заметил ее:
— Аддерли, не смотри так на меня, не трогал я твою подружку, Малфой сбежала. Но мне все равно! Кстати, раз ты здесь, — он махнул приглашающим жестом. — Иди сюда, могу трахнуть тебя.
Карли не обращая внимания на слова брюнета, кинулась за подругой.
— Ну куда же ты, грязнокровка? Поделилась бы потом с Малфой впечатлениями!
— Эбби, стой, — Аддерли с трудом догнала подругу.
Эбигейл плакала, подруга обняла ее.
— Тише, тише, милая, — утешала она ее, гладя по спине. Она не решалась первая заговорить про Чейза.
Успокоившись, Малфой начала:
— Прости Карли, я многого не говорила, прости …
Запинаясь, но девушка рассказала всю историю их любви с Фурнье.
— Глупая моя, конечно бы я тебя не осудила. Ведь я твоя подруга, друзья должны поддерживать, защищать, а не осуждать. Тем более в вопросах любви от нас ничего не зависит, сердце нас не спрашивает.Ты же не осуждала меня за любовь к Блеру, хотя изначально было понятно, что у нас нет будущего. Я рада, что поняла, Райан не подходит мне. Френк – мой единственный, я люблю его, а слизеринцы нас не стоят. Даже, если ты права, и Чейз просто заигрался, ты не должна прощать этого нахала!
Блондинка повела плечами:
— Я люблю его.
— Это твой выбор, Эбби, и я буду с тобой, я готова расшибать колени вместе с тобой, лить тут слезы, мое плечо всегда рядом, — гриффиндорки обнялись. — Но если этот Фурнье еще раз обидит тебя, я ему оторву голову без применения магии!
Малфой улыбнулась.
— Я виню себя! — Аддерли стала бурно жестикулировать. — Как я могла не заметить? Мы должны оберегать близких, помочь склеить разбитое сердце пока не поздно. На то и нужны друзья. Прости меня, что не заметила …
Тут Эбигейл резко подскочила.
— Куда ты? — поинтересовалась подруга.
— У папы не было друзей! Я должна помешать ему совершить ошибку!
***
Гермиона решила, что пора раскрыть дочери правду. Женщина долго представляла себе этот разговор, подбирала нужные слова.
К ее удивлению, Эбигейл сама появилась в ее кабинете. Декан Гриффиндора растерялась.
— Эбигейл, нам нужно поговорить, — осторожно начала она.
Дочь была возбуждена:
— Профессор, отец попросил, чтобы меня завтра отпустили, нельзя ли мне домой сегодня? Поверьте это очень важно.
Грейнджер оценивала состояние дочери. Сейчас ее девочка походила на раздосадованного Малфоя.
— Эбигейл, послушай, свадьба твоего папы – это …
— Я не думаю, что вас это должно касаться, просто отпустите меня домой, — взорвалась гриффиндорка. — Что вам стоит? Ну же?!
Гермиона приблизилась к своей девочке, Эбби трясло, неожиданно мать обняла дочь, девочка ответила. Ее слезы падали на элегантный костюм профессора. Будь гриффиндорка в другом состоянии, она бы обязательно оценила наряд декана, не подозревая, что стиль женщина поменяла ради нее по совету отца.
— Простите, просто я не хочу, чтобы папа страдал, — хриплым от слез голосом произнесла девушка. — Он самый дорогой для меня человек.
— Конечно, — вздохнула женщина. — Я отпущу тебя.
***
В ночь на 17 мая Гермиона Грейнджер не спала. Она не знала, как все сложилось, и сильно переживала за свою девочку.