Те уже заметили Матвея с добычей, вышли на порог.
- Берегись! - успел крикнуть один из стрельцов - и упал с пробитой головой.
Сидор попытался-таки дать деру, но Матвей одной рукой ухватил его за плечо, всем телом навалился и повалил на землю, подмяв под себя.
Со всех сторон на них кинулись люди Рябого. Их было человек десять. Стрельцы и Иван Хилков тут же отступили в дом, успев выстрелить два раза.
- А ну, назад! - крикнул Матвей, приподнимая голову Сидора и приставляя к ней ствол пистолета. - Назад, а то застрелю его к чертовой матери!
Он уж и не помнил, когда последний раз так ругался.
Однако, выскочившие люди попятились, видя предводителя в грязи, в опасной близости со стволом.
- Ну, чего встали? - прохрипел Сидор с неестественно выкрученной головой. - Делайте, как он говорит, а то он меня не только пристрелит, но и придушит!
Ворча, разбойники отступили за изгородь. Тут только Матвей заметил, что и впрямь едва не свернул пленнику шею.
- А, извини, - он выпустил его.
- С меня-то слезь, - взбрыкнулся пленник.
Матвей ползком отодвинулся, встал на колени, потом поднялся, все это время не сводя дула с головы Сидора.
- А ты парень отчаянный, - похвалил Сидор. - Ну, поглядим, может, и удастся тебе меня в крепость доставить.
Хилков вновь вышел на крыльцо, оглядываясь.
- Скажи своим людям, чтобы они совсем убрались! - велел он Сидору.
- Ну, совсем они не уйдут, - возразил тот. - Я им не хозяин, у них своя голова есть. Меня, может, и пожалеют, а ради меня - и вас. А уж куда им идти, они сами решают. Может, они вообще тут живут?
- Вот черт! - чертыхнулся один из его людей, и сбоку в проулок стали въезжать конные ратные люди, кто с сулицей, кто с рогатиной - а кто и с пищалями и луками.
На людей Рябого обрушились стрелы, и те отступили, попрятавшись за изгородями.
Разбуженные выстрелами, в окнах стали появляться жители. Кое-кто вышел на крыльцо - но увидев ратных людей, тут же спрятался обратно: воспоминание о погромах было еще слишком свежо.
- Вот и славно, взяли, стало быть, - вперед выехал Трифон Иванович на вороном жеребце, одетый как для битвы: в кольчужном колонтаре, в шеломе с наносником и яловцем, с сулицей в руке и саблей на поясе. - Правду, стало быть, Ванька сказал. Ну, давайте его сюда, дальше мы сами, - он сделал знак двум своим людям, и те быстро стали разматывать аркан, готовя петлю.
- Нет, Трифон Иванович, извини, но взяли его царские люди, так что и судить его будут в царевом приказе, - отозвался Хилков, выходя к Матвею.
- Знаю я, как у вас судят, - нахмурился боярин. - Даст этот лиходей какому-нибудь дьяку десяток рублей - да и отпустят его на все четыре стороны. А мы тут живем. И сколько уже можно страху из-за него терпеть! Повесить его, я сказал!
- Не будет того, пока я жив! - выкрикнул Матвей и вдруг неожиданно для себя перевел дуло пистолета с головы Сидора в лицо боярину. - Хватит вам уже землю нашу на части рвать! Будет, как велено словом государевым! Мы Сидора забираем в Москву, и хватит с вас! Дай дорогу, боярин!
Трифон Иванович грозно сверкнул глазами, не отводя взора от черной дырочки ствола, но не осмелился переть против государевых слуг, дал знак своим пропустить.
- Но поглядим, довезете ли вы его хотя бы до ворот крепости, - усмехнулся он.
Стрельцы вывели коней, своих и боярских, раненого своего товарища уложили на плащ, который растянули меж двух коней, а на лошадь раненого усадили Сидора. Стрельцы успели уже перезарядить самопалы - по настоянию Шеина, ратникам его приказа выдавали кремневые ружья, - и, держа их на сгибе свободной руки, выразительно направили их в обе стороны от дороги.
На крыльце кабака появился хозяин. Ничего не сказал, только молча проводил взглядом длинную вереницу: сперва Хилков, за ним двое стрельцов с третьим в люльке, потом Сидор, за ним Матвей с пистолетом в руке - все верхами; за ними по двое двигались люди Трифона Ивановича, а позади тех, пробираясь вдоль заборов, шли люди Рябого, не смея ни напасть - ни бросить своего предводителя.
До крепости им предстояло одолеть версты две, не больше.
Глава 5. У ворот.
Ворота были еще закрыты, мост через небольшой ров, отделяющий посад от окрестных холмов, убран.
- Светает уж, - Хилков покосился на розовеющую полоску на востоке. - Пора открывать.
- Ничего, подождем, - Матвей оглянулся.
Преследователи их растянулись на несколько сотен шагов, но не бросили своей погони.
- Боюсь, и в крепости нам покоя не будет, - Хилков сделал знак стрельцам, те сняли своего товарища на землю, принялись осматривать его рану. Голова стрельца кровоточила - рану зажали тряпками - но череп был цел, пуля вскользь саданула по лбу.
- Почему? - удивился Матвей.
- Так там сидят все те, кому Рябой поперек горла встал! Кстати, а почему его Рябым кличут? Он же не рябой?
- Говорит, в детстве переболел, а кличка с тех пор осталась.
- Вы с ним и по душам потолковать успели? - хмыкнул боярин. - Слышь, Рябой, как думаешь, что с тобой в крепости будет?
Сидор угрюмо молчал.
- Я тут много чего узнал, - заговорил Матвей. - Думаю, неправильно было бы его наказывать. А то ведь так половину народа надо будет повесить! Сколько обид друг другу учинили...
- Ну, так то когда было, - возразил Хилков. - А ежели кто думает, что вольность продолжается - тому надо объяснить, что он ошибся.
- А Трифону этому Ивановичу не надо? Он ведь самосуд пришел учинить!
- Что ты предлагаешь - нам сейчас вчетвером на его войско броситься?
- А, стало быть, у кого сила - тот и прав, так, что ли? - возмутился Матвей.
- Неправ, но пока не время это доказывать, - спокойно отозвался Хилков. - Ничего, вот попадем в крепость - а там посмотрим, на чьей стороне сила окажется.
- Да не будет воевода с боярами местными ссориться, - горько махнул рукой Матвей. - Ему тут жить. И им тоже. Пока Сидор на свободе гулял, он им был чем-то вроде гвоздя в сапоге. Ну, типа, на то и щука в омуте, чтобы карась не дремал. В общем, приходилось им не так лютовать. А теперь...
- Ну, хочешь, можем его отпустить, - предложил Хилков. - Только он ведь дальше двух шагов отсюда не отъедет. Вон, ждут его уже, - он указал на отряд Рощина, подтягивающийся к воротам и собирающийся саженях в ста от них.
- Чего они ждут-то? - удивился Матвей. - Или думают, мы им отдадим Сидора?
- А куда вы денетесь? - раздался голос из-за рогатки. Ворота открываться не торопились, а над ними появился воевода. - Сдавайте мне своего пленника, я уж дальше сам. В конце концов, от царя мне доверено блюсти закон в моей волости, я и будут судить.
Хилков мрачно посмотрел на Матвея.
- Тут вот какая неприятность, - произнес он, обращаясь к Григорию Андреевичу. - Воевода имеет право суда только в пору войны. А война уже три года как кончилась, так что суд надлежит отдать земским властям.
- Да хотите - я и земским его передам, приказы-то тоже мной набраны, - усмехнулся тот. - Главное, в Москву я его не отдам. Чтобы он там про меня всякие небылицы сочинял. Я ведь знаю, кто на меня челобитную царю написал!
Люди Трифона Ивановича тоже подъехали ближе.
- Ну, что, добрые люди, пора решать! - напомнил боярин. - Сами понимаете, отпустить вас мы бы хотели, да не можем.
- А вот Сидор отпускал даже тех, кто на него показать мог, - печально заметил Хилков. - Даже Ваньку твоего пожалел, хотя тот его предал.