- Рут, нашу девочку – он кивнул в сторону коалы, которая обнимала ствол обгоревшего дерева лапами, и прижавшись лбом к почерневшей коре то ли стонала, то ли хрипела, то ли скулила, я так и не смог до конца определить.
- Что с ней? – я поднял аппарат и машинально сделал несколько снимков, привычка, выработанная годами.
- Плачет – ответил молодой человек и увидев удивление на моем лице, принялся объяснять. – Рут жила здесь и ее удалось спасти во время пожара. Когда ее привели к нам в приют, мы сначала думали, что ей несказанно повезло, потому что почти половину животных мы потеряли, а из сохранившейся половины большая часть обгорела. Она же отделалась только ожогами на лапках. Но потом оказалось, что у нее все не так хорошо, как нам хотелось бы. Она никак не шла на поправку. Чем больше времени проходило после ее спасения, тем грустнее она становилась. А в один день заплакала, как маленький ребенок, навзрыд. Мы не могли ее никак успокоить, ветеринару пришлось сделать ей укол. Но когда действие лекарства прошло, она снова заплакала. Рут отказывалась, есть, отказывалась пить, только плакала и тряслась, как лист на ветру.
- Мы не знали что делать, она совершенно не реагировала на нас, – девушка, на вид ей было не больше двадцати, вступила в разговор – врачи, которые лечили Рут сказали, чтобы мы отнесли ее в то место, где нашли во время пожара.
- Мы привели ее сюда – перебивая друг друга рассказывали ребята – Посадили на это дерево, и она замолчала. Несколько дней после этого она была спокойной, нам казалось, что все прошло и Рут вернулась к жизни, но потом все повторилось.
- Видимо она скучает по своему «дому». Возможно, видит его во сне... – грустно улыбнулась девушка.
Молодые люди рассказывали про коалу, одну из сотни животных пострадавших во время пожара, а я видел перед собой совершенно другую картину, слышал другую историю:
«Я помню твое бездыханное тело в моих руках, помню два месяца тишины, когда ты не произносила ни слова. Я помню, как врачи привязывали тебя к кровати, чтобы ты не побежала к этому человеку»
«Как мне забыть то, что она не хотела жить, отказывалась есть и пить, как забыть то, что мы по осколкам собирали ее разбитое сердце?»
«Санем сидела на кровати, смотрела на небо и молча раскачивалась из стороны в сторону. Я такое только в кино видел. С ней разговаривали, звали ее, всячески пытались привлечь ее внимание, но она как будто не видела никого»
«Но хуже всего было по ночам. Она видела тебя во сне и потом ее было не удержать, приходилось привязывать к кровати и колоть успокоительные»
Я оказался не подготовлен к такому повороту, ком застрял в горле. Я много думал, представлял, видел во сне, как Санем «сходила с ума», пытался понять на что были похожи ее страдания. Но сегодня, прямо сейчас, увидев перед собой бедную коалу, с маленькими варежками на лапках, я все понял. Я увидел картину так ясно, как будто присутствовал при этом.
- Но ведь после пожара прошло достаточно времени? – еле выдавил я, воздуха не хватало для того, чтобы говорить.
- Ну, не так уж и много – протянул Стив, – хотя время совсем не лечит Рут. Даже ее лапки не заживают. К сожалению, она не выживет.
- Почему?
- У нее депрессия – уточнила девушка, расстроенно посмотрев на своего друга. – Она умирает от тоски. Мы стараемся хоть немного облегчить ей жизнь, сколько бы ей не осталось – голос девушки затих, она еле сдерживала слезы.
В один миг мои глаза пересохли до такой степени, что я почувствовал резь и в горле ужасно запершило. Я пытался откашляться, но не получалось.
- Ну на самом деле, она умирает оттого, что потеряла свою среду обитания и не смогла адаптироваться к новым условиям, подобно другим животным в приюте, – Стив закатил глаза и покачал головой, демонстрируя, что не согласен с излишне сентиментальной версией своей подруги. – Но вот если бы Рут была человеком…
- Я понял…
Я не хотел больше слушать то, что они говорили, просто не мог. Ребята даже не подозревали, на какую мину заставили меня встать. Она грозилась взорваться в любую минуту и прежде, чем меня разорвет на мелкие кусочки вместе с ней, я захотел убраться подальше от всех. Торопливо попрощавшись с ребятами и пообещав им заглянуть на днях в приют, я повернулся и пошел в сторону машины. Ноги вязли в липком месиве из грязи и пепла, приклеивались к земле, мне приходилось расходовать последние силы, чтобы двигаться вперед, очень медленно, шатаясь и поскальзываясь. Я подумал, что если буду идти в таком же темпе, то увязну в этом пепле, поэтому побежал. Бежал, не видя ничего, интуитивно обходя деревья. Добежав до машины, остановился, сложился пополам пытаясь отдышаться, но не получалось. Я сел в машину и рванул вперед, в самый дальний квадрат заповедника, как будто надеялся увидеть там зеленые деревья или я просто хотел убежать от Рут.
Я гнал по пустой дороге, открыв все окна в машине, сорвав маску с лица. Но мне все равно не хватало воздуха, все еще казалось, что я вязну в грязи теперь уже вместе с машиной. Тогда я остановил ее у обочины, вылез и, еле дотащив ноги до ближайшего дерева, осел на землю, привалившись спиной к стволу и отпустил себя. Я завыл, громко, отчаянно и протяжно. Я пытался вытолкать из себя засевшую внутри тоску, которая, я думал, исчезла. Оказалось нет. Живет все еще, прячется и, как и сегодня, в любую минуту может выползти и задушить меня. Я рыдал как ребенок, задыхаясь, хватая воздух. Интуитивно я понял, что должен кричать, громко, изо всех сил. Кричать и подобно воздуху, который вместе с криком выталкивал из напряженных легких, выталкивать из себя боль, которая не давала мне покоя до сих пор. Я должен оставить ее здесь, в этом сгоревшем лесу, так сильно напоминающем меня самого. Да, сегодня я увидел не только боль Санем, не только ее отчаяние, но и собственное. Чувство вины, грызшее меня изнутри покидало меня вместе с криками. Я понял, что если позволю ему взять верх над собой, то погибну так же как этот лес. И что тогда будет с Санем? Она погаснет как Рут? Я этого не хотел, отчаянно не хотел. Я должен сейчас одержать победу любой ценой, другого шанса у меня просто не будет. Поэтому я как обезумевший кричал, выл, плакал…
Посидев еще немного, чтобы собраться с силами я встал и пошел, но не к машине, а вглубь леса. Не знаю почему, что я хотел найти, что хотел увидеть, но я шел вперед шатаясь, проваливаясь к голым стволам эвкалиптов, совершенно обессиленный, но очень легкий и свободный. Я почувствовал что наступил на что-то мягкое и, посмотрев под ноги, ахнул от неожиданности. На черной обугленной земле, сквозь вязкий пепел и грязь проросла молодая трава. Я оглянулся и увидел, что молодые побеги пробились и сквозь обгоревшие стволы. Их было очень мало, я даже сразу и не заметил, но они были. Жизнь пробивалась сквозь смерть и это вселяло в меня надежду и уверенность, что все будет хорошо.
Я решил вернуться в приют и навестить Рут, поговорить с ветеринарами, со служащими, неважно с кем… Главное, я хотел узнать, на самом ли деле она так безнадежна.
Чем ближе я подходил к машине, тем громче хрипела рация.
- Альбатрос, ответьте срочно! Джан?!
- На связи. Что случилось Девид?
- Джан! Ну наконец-то. Почему на связь не выходили?
- Перебои… – соврал я и снова повторил свой вопрос, потирая то место, где сердце сжалось и застыло в предчувствии беды – Что случилось?
- Джан, твоя подопечная, не предупредив никого оставила лагерь и уехал в заповедник. Она сейчас должна быть в первом квадрате…
- Я не буду ее искать! Там охрана, сообщите ей – с одной стороны я с облегчением вздохнул, что проблема не дома, не с Санем. А с другой – стало понятно, что проблем с Дерьей будет больше, чем я рассчитывал.
- Джан, ты знаешь инструкции! – коротко бросил Девид, и я понимал, что другого выхода у меня все равно нет. Пока я ее наставник, отвечаю за ее безопасность.
- Хорошо, но после этого она поедет домой!
- Согласен! – подтвердил Девид и отключился.
Доехав до ворот заповедника, я снова оставил машину на стоянке и пошел искать ее. Охранники сказали, что она должна быть недалеко от входа, так как совсем недавно прибыла на территорию. Я не стал выяснять почему ее пропустили без разрешения, был убежден, что предприимчивая Дерья могла с легкостью решить и этот вопрос.