- Все хорошо, - прошептал он. - Все будет хорошо...
- Элоф...
Он внезапно отстранился от девушки и положил руки ей на плечи.
- Откуда ты знаешь мое новое имя?
- Лоухи! - выдохнула Кара, вздрогнув всем телом. - Она знает. Она здесь, в соседней комнате!
Внезапно она ахнула и отшатнулась. Ее взгляд был устремлен на входную дверь. В центре прихожей стоял Керморван. Его лицо было настолько лишено выражения, что зловеще контрастировало с напряженной позой и клинком в руке. Воин уже собирался что-то сказать, но Элоф яростным взмахом руки отослал его в коридор.
- Остерегайся другой двери! - прошипел кузнец. - Я сейчас выйду!
Он повернулся к Каре:
- Это друг. Он не причинит вреда...
- Тогда пусть он поскорее уйдет отсюда, если хочет жить, - с горечью промолвила Кара и встревожено добавила: - О Элоф, будь осторожен! Тебе угрожает ужасная опасность! Я слышала, как она говорила о тебе с мастером-кузнецом!
- Он тоже здесь?
Она кивнула и прикрыла глаза, как от внезапной резкой боли.
- Я пыталась бежать. Действительно пыталась, во время поездки на юг. И мне удалось освободиться! Но...
Она выпростала ноги из-под одеяла. Лодыжки были скованы витыми серебряными кольцами, соединенными тонкой многорядной цепочкой, позволявшей делать лишь маленькие шажки. Сузив глаза, Элоф изучил цепочку. Тусклые отблески, пульсировавшие в металле, не были отражением лунного света.
В темных глазах Кары вспыхнул гнев.
- Она поймала меня! И он выковал это по ее требованию!
В ярости Элоф схватил цепочку и попытался разорвать ее, но не смог. Даже черный клинок оставлял лишь царапины на металле.
- Мне нужна кузница, - прорычал он. - И тогда посмотрим, чья воля сильнее! А что до Лоухи, то она умрет через минуту...
- Нет! - выдохнула Кара. - Нет, ты должен уйти! Она убьет тебя или призовет мастера-кузнеца на твою погибель! Подумай, если она может приказывать даже ему...
- Сначала я покончу с ним, - процедил Элоф, - а потом разберусь с ней. Ты знаешь, где он спит?
Она указала наверх:
- В большом чертоге на вершине башни. Там он теперь живет... но спит ли? Не думаю. Он изменился, стал еще более странным, чем раньше. Лоухи делает это со всеми, кого держит при себе.
- Но она не изменила тебя?
Кара взяла руку кузнеца и поднесла к своей груди. Он почувствовал, как бьется ее сердце.
- Я не из простых смертных, - прошептала она, улыбаясь сквозь слезы. И на меня уже наложены оковы, более крепкие, чем любые, которые он может выковать. Я не изменюсь!
Элоф кивнул:
- И я тоже. Одевайся, мы вместе уйдем отсюда.
Она покачала головой и указала на свои лодыжки:
- Не могу.
- Я не брошу тебя здесь! Только не после того, как мы снова встретились!
- Но ты должен! Разве твой друг не ждет в коридоре? - Кара выглянула из стрельчатого окна в ночь, где садилась бледная луна. - Слушай, любовь моя, жизнь моя, - если случай или злая воля снова разлучат нас, следуй за рассветом! Ищи на востоке! А я, если освобожусь, отправлюсь на запад лунной тропой, тебе навстречу. Клянусь всем, чем я была и стану!
Элоф кивнул, потому что не мог говорить, снова прикоснулся губами к ее губам и встал. Он взял свой меч и пошел к выходу. Уже в дверях он оглянулся, и сердце в его груди вспыхнуло, словно воспламененное ее ответным взглядом. Но потом надвинулись тени; пламя потускнело и угасло, оставив лишь тлеющие угли. Элоф вышел в коридор и едва не столкнулся с Илс, сторожившей снаружи. Он с тревогой взглянул на противоположную дверь, но там все было тихо.
Они собрались на лестнице.
- Кто она такая? - требовательно спросил Керморван. - Можем ли мы доверять ей?
Он встретился взглядом с Элофом и умолк. Рок кивнул:
- Я видел ее однажды и знаю Аль... то есть Элофа. Если он доверяет ей, то почему мы должны сомневаться?
- Уместный вопрос, - признала Илс. - Но насколько я слышала, сейчас эта девушка принадлежит Лоухи, а не тебе. Помни, наша жизнь и много других жизней зависит от этого! И если наверху никого не окажется, а она тем временем поднимет тревогу, то мы попадем в ловушку. У нас нет крыльев, и мы не сможем улететь.
- Он там, - холодно ответил Элоф. - Я почувствовал его присутствие еще на лестнице. Сами камни стонут и протестуют против его присутствия! Кара предупредила меня, она хотела, чтобы мы бежали отсюда.
Керморван с беспокойством взглянул на Элофа.
- Ты ведешь себя странно в этом странном месте. Я не стал бы верить словам той, на чью душу наложены столь прочные оковы, но боюсь, у нас нет выбора. Теперь или никогда!
Илс кивнула:
- Да, ты прав. Нам придется положиться на ее слова.
В последнем лестничном пролете сгустилась темнота: луна уже зашла, и небо снаружи было затянуто плотными облаками. Элоф поднимался медленно, ступенька за ступенькой, и в его сознании звенело предупреждение, полученное в лесу. Нужно что-то большее. Ты узнаешь, что это такое, когда оно больше всего тебе понадобится. Леденящий страх поражения лишь сильнее раздул огонь гнева, тлевший в его сердце.
Тапиау, Ворон - вы, неведомые и глумливые силы, когда оно еще может мне понадобиться, если не теперь? Я в жилище своего заклятого врага, он держит в рабстве мою любимую, и мое единственное оружие вряд ли сможет противостоять ему! Когда же, если не теперь?
Кузнец обогнул последний поворот и вышел навстречу странному свету. То было не обычное сияние светильника или пламени, но голубоватый сумрак морских глубин, призрачный свет утопленников. Он лился через широкий проем в потолке, где заканчивалась лестница, отбрасывая фантастические поручни от кованых железных перил, ведущих наверх. Элоф осторожно поднялся, пока его глаза не оказались на одном уровне с полом комнаты, и огляделся по сторонам.
Помещение занимало всю верхнюю часть башни и выходило на широкий открытый балкон, опоясывавший ее. Элоф не заметил движения или шороха, который мог бы выдать присутствие живого существа. Чертог был загроможден старинной мебелью и пыльными гобеленами, как внизу, но к обстановке прибавились новые вещи, кучами сваленные на полу. В основном то были предметы роскоши: модели кораблей из драгоценных металлов, богато изукрашенная одежда, оружие и доспехи, самоцветы и ювелирные украшения, картины, статуэтки. У колонны рядом с выходом на балкон стояла белая каменная статуя странного вида, с небрежно напяленной на голову маской эквешского шамана. У дальней стены стоял раскрытый сундук, полный золотых монет, а над ним возвышался многогранный хрустальный шар на прихотливо изогнутой резной подставке - оттуда исходил тот странный голубоватый свет, который Элоф увидел внизу. И повсюду лежали книги, груды книг, свитки рукописей и раскладных деревянных дощечек. На полу валялось несколько подносов с недоеденными яствами. Воздух был тяжелым и застоявшимся, с гнилостным привкусом, как в берлоге хищного зверя. Но посреди всего этого хаоса ничто не двигалось.