В противоположность тому, чего можно было бы ожидать, перемены, наступившие в Северных Землях, были не слишком разительными и жестокими. Районы, непосредственно примыкавшие к глетчерам, вскоре превращались в мерзлые пустоши, или тундры, как это случилось, например, во внутренних областях за Горным Щитом. Но даже тундры в самые суровые времена не распространялись далее чем на сто пятьдесят лиг от границ Льда. Вероятно, это объясняется тем, что ледники двигались из холодных северных широт в более теплые и низменные районы, где устанавливалось равновесие между холодом, который они несли с собой, и первоначальным климатом. Там, где существовали естественные барьеры, такие как хребет Норденберг, их влияние было еще менее опустошающим. Зима в Северных Землях действительно была очень суровой, но весна и лето, хотя и стали короче, приносили с собой прежнее тепло. Доказано также, что огромная масса льда отклоняла циклоны в южном направлении. Бури налетали чаще, но вместе с тем увеличилось и выпадение осадков, благоприятствовавшее росту растительности. В то время на севере существовали настоящие дождевые леса, хотя в отличие от южных они были представлены более холодоустойчивыми видами. Некоторые местности, дотоле пустые и бесплодные, оделись пышным покровом зелени.
В общем и целом нам представляется, что ледники не столько перекрывали теплые климатические зоны, сколько прижимали их теснее друг к другу и увеличивали годовой ход температур, сокращая расстояние между самыми холодными и самыми жаркими районами. За короткое время человек мог пройти из ледяной пустыни через хвойные леса умеренной зоны и оказаться в теплых долинах с субтропической растительностью.
Но это не уменьшало угрозы, исходившей от Льда. В мире поддерживается хрупкое равновесие, и не требуется резкого уменьшения температуры, чтобы трагическим образом изменить среду обитания всех живых существ. Таково могло быть первоначальное намерение Льда. Но были и худшие последствия, ибо лед стремится порождать сам себя, причем разными способами. Огромные белые пространства отражали большое количество солнечного света, постепенно понижая температуру вокруг себя. Если падение температуры достигало определенного уровня, это позволяло глетчерам распространяться дальше. Ледяные шапки на горных вершинах разрастались и, в свою очередь, становились глетчерами, как справедливо утверждает Анскер; за свою долгую жизнь он мог видеть, как это происходит на самом деле. Эти глетчеры, в свою очередь, соединялись с телом основного ледника, отражая еще больше солнечного света и повторяя губительный цикл. Движение идет по нарастающей и имеет единственный логичный конец. В этом процессе существует критическая точка, после которой он становится самоподдерживающимся: поверхность земли начинает отражать так много тепла, что даже в середине лета в обоих полушариях температура повышается недостаточно, чтобы растопить лед, и он начинает распространяться независимо от времени года. В этом случае ледяная корка достаточно быстро покрывает оба полушария от полюса до экватора, и расхожие представления о ледниковой эпохе становятся зловещей и окончательной реальностью.
Разумеется, эта критическая точка до сих пор не была достигнута. Но в годы, описываемые в Зимних Хрониках, мир подошел очень близко к ней, хотя Элоф и не подозревал об этом.
НАРОДЫ
ЛЮДИ ЮЖНЫХ ЗЕМЕЛЬ
Первыми людьми, появившимися в Южных Землях, были беженцы из восточных колоний - безземельные изгнанники, изгои собственного народа. Именно они впервые столкнулись с дьюргарами, ранее свободно бродившими по всему этому богатому краю и не думавшими объявлять его своей собственностью. Беженцы были решительными и безжалостными людьми, пережившими ужасы Великого Леса и не склонными уважать чьи-либо права, кроме собственных. Несколько небольших поселений, основанных ими, были разрушены при жизни одного поколения - либо дьюргарами, либо в междоусобных стычках. Немногие выжившие подались обратно на восток, но они несли с собой истории о прекрасных плодородных землях, ожидавших своих хозяев.
Тем не менее, никто не стремился пускаться в столь рискованное предприятие, пока Лед не начал всерьез угрожать восточным колониям, а последствия похолодания не проявились в полной мере. Большинство колонистов происходили из южной расы Керайса, называвшейся пенруфья (или араутарами на северном наречии), и сохраняли предпочтение своих предков к более теплому климату, благоприятному для фермерства. Среди них росло желание переселиться на юго-запад, но их правители возражали против этого: они знали, что лишь сильное царство может надеяться на выживание в борьбе со Льдом. Тем не менее, недовольство росло - возможно, поддерживаемое тайными сторонниками Льда, - а зловещее сияние на горизонте усиливалось. Составлялись заговоры, планы бегства или "освобождения", как говорили сами заговорщики. Целые деревни снимались с насиженных мест и уходили на запад тем или иным путем. Правивший тогда Керин IV мог бы предотвратить это с помощью армии, в большинстве своем сохранившей верность ему, но он не захотел начинать кровавую междоусобицу, которая могла лишь поспособствовать замыслам Льда.
Можно представить себе участь невежественных и плохо подготовленных экспедиций по центральным землям Бресайхала. Немногим более одной трети из тех, кто отправился в путь, удалось достичь побережья. Но эти люди с самого начала были лучше организованы и имели сильных лидеров, и их главное поселение было основано в хорошо выбранном месте - естественной гавани, окруженной богатыми, плодородными долинами. Они назвали свою новую родину Брайхейном, Землей Свободы, и столицей ее стал дивный Кербрайн, окруженный высокими стенами. Но они отказались от всех традиций Керайса, ибо люди богатства и власти, возглавлявшие экспедиции, издавна противились королевской власти и образовали собственное правительство, которое назвали Синдикатом. Членство там определялось заслугами перед гражданами и размером вклада в общественную казну. Впоследствии Синдикат пошел еще дальше и сделал язык пенруфья единственным государственным языком Кербрайна, однако в ином права живущих там северян никак не ущемлялись. Таково было основание Брайхейна, положившее начало его процветанию.