— По крайней мере, никаких признаков народных волнений, — заметил Смит.
— Никаких, — согласился лорд Эрменвир. — Зато кварталы зеленюков сплошь увешаны траурными флагами по Хлинъерит.
— Только бы они понимали, что это не мы, — нахмурился Смит.
— Они знают, кто это сделал, — угрюмо сказала леди Сунне. — У маминого народа скороходов нет, однако вы и представить себе не можете, с какой скоростью разлетаются вести просто по воздуху от беседки к беседке. Хорошо, что вы…
Они свернули на улицу, ведущую к гостинице «Панорама». Здесь бабочек было больше всего: они порхали и парили между домами, толстым белым одеялом покрывали сады, бились в окна гостиницы и терпеливо ползали по траве, выискивая способ проникнуть внутрь.
— Пусть только попробуют залететь в мой номер, — угрожающе произнес лорд Эрменвир.
— Тише ты, — шикнула на него сестра. — Смотри, что делается!
Они увидели, что Ивострел, первым вбежавший внутрь, не потрудился прикрыть за собой дверь и бабочки стремительно хлынули вслед за ним.
— Скорее! — крикнула леди Сунне и, приобняв Смита, потащила его по улице.
Лорд Эрменвир выкрикнул приказ, и Режь, Бей, Кусай, Дави, Хватай и Лягай загромыхали следом, и белые крылышки расступались перед ними, как облако. В холле не было ни одного посетителя, зато полно бабочек. Они неспешно струились вверх по лестнице бесконечным потоком. Из бара вышел человек и уставился на Смита. Это был носильщик Тигель.
— Девять кругов ада, начальник, что у тебя с рукой? — воскликнул он.
— Долгая история. А у вас тут как дела? — спросил Смит.
— Полнейший упадок и разложение, — мрачно ответил Тигель. — Постояльцев нет. В ресторане пришлось перестать готовить фирменные рыбные блюда, потому что рыбаки взвинтили цену до пяти крон за фунт. Мы бы и вовсе прогорели, если бы нянюшка Балншик не согласилась танцевать в баре. — Мрачность его сразу как рукой сняло. — Какая артистка! А еще у нашей Горицвет родился ребеночек. Это зеленюк только что побежал наверх, да? — Он оглядел холл. — Откуда все эти бабочки?
— Да чтоб я знал, — отозвался Смит.
Лорд Эрменвир слез с Режа.
— Останьтесь здесь, — велел он телохранителям. Не сказав больше ни слова, лорд Эрменвир, Смит и леди Сунне взлетели вверх по ступеням.
Распугивая стаи бабочек, они добежали до тесной мансарды, где жили Горицвет и Ивострел.
Здесь белых туч не было, но только потому, что все бабочки устроились на спинке кровати и сидели, то складывая, то расправляя крылышки. В постели, прижимая к груди какой-то сверток, полулежала Горицвет и целовала Ивострела, который обнимал ее, стоя на коленях у кровати.
Другой мебели в комнате не было, поэтому Балншик и госпожа Смит сидели на полу, а между ними стояла бутылка «Серебряного куста».
— Уже сорок пять секунд целуются, — сообщила госпожа Смит. — Ничего, скоро придется прерваться — дышать-то нужно. Ой, мой бедный Смит! — Она не без труда поднялась на ноги. — Где же твоя рука?
— Нет, и ладно, — ответил он, целуя повариху. — Ничего, у меня будет золотой протез, весь в изумрудах, который к тому же сможет выделывать всякие штуки.
— Но вы же мне обещали, что вернете его в целости и сохранности, мерзкий тип! — закричала госпожа Смит на лорда Эрменвира.
Тот пожал плечами и шаровой молнией прикурил трубку, но разъяренная леди Сунне тут же выхватила ее.
— Нельзя курить в комнате новорожденного! — напомнила она.
— Значит, ты тоже специалист по этим проклятым вопросам, да? — вскипел лорд Эрменвир, выкатив глаза.
— Мой господин, не шумите, — произнесла Балншик, грациозно, словно змея, поднимаясь с пола и хватая юного лорда за плечи. — Добро пожаловать в Салеш, моя госпожа, — кивнула она леди Сунне, а потом, запрокинув лорда Эрменвира, впилась в него таким поцелуем, что больше его светлость уже ничего не мог сказать.
Ивострел и Горицвет наконец разомкнули объятия и теперь, прижавшись друг к другу, глядели на крошечного красного младенца, который безмятежно спал на коленях у матери.
— Совсем на тебя не похож, — хмурилась она. — Ну разве что ротик твой. И носик. И глазки, наверное, тоже, хотя он их еще не открывал. Хочешь, разбужу его? Жалко, что он совсем не как ты… ну, ты понимаешь…
— А мне не жалко, — ответил Ивострел. — Ничуть. Привет, Калион!
— С другой стороны, раз так, его, наверное, не надо регистрировать как йендри, — с надеждой добавила Горицвет. — Здорово, правда? Все демонстрации и стычки на прошлой неделе закончились. Раз — и закончились. Так что теперь, может быть, все наладится.
— Тише, детка, ты разбудила моего внучка, — заворчала госпожа Смит.
Калион Ивострел заворочался в одеяльце, потер кулачками подбородок и состроил ужасную гримасу. Он открыл глаза.
Глаза у него были замечательные. Туманно-зеленые, как Хлинъерит в ее лучшие дни.
— Ой, глядите! — радостно заверещала Горицвет. Младенец перепугался и вскинул ручки с растопыренными, как звездочки, пальцами.
И тут же бабочки поднялись в воздух и слетелись к малышу, пытаясь все разом уместиться на его крошечных ладошках. Они протискивались между пальчиками. Они кружили вокруг головы. Взрослые, оцепенев, смотрели на происходящее.
— О боги… — хрипло проговорила госпожа Смит и разрыдалась. — Бедный малютка…
— Разве не полагается в этот торжественный миг грохнуться на колени и запеть гимн или что-нибудь еще? — устало спросил лорд Эрменвир.
— Нет, нет! — в крайнем волнении воскликнула леди Сунне. — Вы что, не понимаете, что означают эти знамения? Ведь это о нем говорили все пророчества! Это для него мама снова сажает Хлинъерит! Это — Утешитель, и все его несовершенства прощены! — Она уставилась на младенца. — Хотя, конечно, странно, что он такого цвета…
— Я прекрасно понимаю, что это значит, — плакала госпожа Смит. — Гораздо лучше, чем ты, моя девочка. У него в жизни не будет ни минуты покоя. Старая история повторяется…
— Нет, — помотал головой Смит. — Это новая история.
Опустив взгляд, он посмотрел на обрубок руки и подумал: «Нету, и ладно. Я бы и вторую отдал, если такова плата за надежду. Тень отступила».