— Дезинсектор.
Габриел удивленно воззрился на свою гостью.
— Дезинсектор?
— Да, поэтому я и зашла. — Изадора полезла в нагрудный карман и вытащила компьютерную карточку. — Пока я была на работе, я отыскала все, что сообщали о ней в новостях. Я подумала, вы захотите это увидеть.
Габриел взял карточку.
— Я забыл. Клещ.
— Не совсем, — сухо ответила Изадора. — Я — исследователь. Клещи называют нас медоносными пчелами. Мы ищем сладость в полях сорняков.
— Медоносная пчела, — пробормотал Габриел, вертя карточку в руках. — Спасибо, я очень ценю это. Дезинсектор… Букашек истребляла?
— Ага, есть и обычные, и несколько редких разновидностей генинжей. И электронные — чип-тараканы, тонконоги и тому подобное. Они — самая большая проблема в Кьяре. Пару месяцев назад у нас был чип-таракан в одном из дублирующих информационных хранилищ.
Габриел кивнул. Он никогда не видел таких тараканов, но был хорошо знаком с этим феноменом. Крошечные — меньше булавочного острия, — автономные, самовоспроизводящиеся компьютеры на насекомоподобных ногах, запрограммированные вползать в интегральную схему и вносить вирус — неизменно разрушительный.
— Вы можете сказать мне, что такое ЦУРЗ?
— Центральное Управление Расследований и Задержаний. — Та же Организация под другим названием… — пробормотал Габриел.
— Что вы сказали?
— Ничего. А вы не объясните мне, что это значит? Изадора отпила кофе.
— Может, тогда сядете?
Только сейчас Габриел понял, что расхаживает взад и вперед по комнате, как медведь в клетке.
— Простите.
— Постараюсь изложить попроще, но… что вы знаете о здешней политической системе?
— Я ее ненавижу, — с чувством сказал Габриел.
— Даже так? Ладно, слушайте, в двух словах. У нас есть выборная Ассамблея, и у нас есть Конклав — это группа так называемых выдающихся граждан, назначенных пожизненно или пока они сами не захотят уйти в отставку. И есть президент, который избирается Конклавом и Ассамблеей. Он — «разрубатель узлов». Наконец, есть Верховный Суд, но он работает независимо от остальных. Вы все еще ненавидите ее?
— Чувствую отвращение.
— Хорошо. Далее, муниципальная полиция подчиняется Ассамблее. ЦУРЗ подчиняется непосредственно Конклаву. И оба они подчиняются Верховному Суду.
Изадора глотнула кофе, а Когда Габриел ничего не ответил, наклонилась вперед и спросила:
— Габриел… что происходит? Вы… вы действительно думаете, что кто-то мог убить ее? Но зачем?
Землянин пристально смотрел на женщину. Ее лицо подрагивало от едва сдерживаемого возбуждения, белые зубки кусали нижнюю губу. Несмотря на мягкую округлость ее черт, сейчас в ней было что-то рысье.
— Я не уверен, — медленно сказал Габриел, — что хочу это знать.
— Не хотите? — Ее разочарование было ощутимо. — Как вы можете не хотеть? А если там, снаружи, убийца, разгуливающий на свободе? Ведь мы говорим о Законе!
— Закон не вернет ее.
Изадора медленно поставила чашку на столик.
— Закон может не дать этому случиться с кем-то еще. Габриел, этот человек… эти люди нарушают Закон! Те парни за вашей дверью — если завтра они еще будут там, они будут нарушать Закон!
— Закон о неприкосновенности частной жизни?
— Да! На Торе такое наблюдение может продолжаться максимум три дня без судебного ордера. Вы можете подать гражданский иск, если поймаете их подслушивающими у двери! Против кого угодно, если на то пошло.
— А угрозы?
— Вы можете это доказать?
— Я не записывал разговор.
— И очень хорошо. Если бы записали без распоряжения Верховного Суда, вас могли бы посадить в тюрьму.
— По тем же Законам о неприкосновенности частной жизни?
— Да, по тем же Законам о неприкосновенности частной жизни.
— Мой опыт говорит, что если что-то нуждается в защите Законом, значит, люди давно забыли истинную природу того, что они защищают.
— И что означает эта маленькая полемика? — спросила Изадора, теперь явно уязвленная.
Габриел посмотрел на нее в отчаянии. Слишком много всего случилось за последние двадцать четыре часа, он устал и был растерян. Слишком устал, чтобы беспокоиться, сумеет объяснить ей что-то или нет.
— Это значит, — осторожно сказал он, — что я не верю в Закон и не верю в Порядок. Я верю только в большую, уродливую Организацию, которая кормится собой.
Изадора глядела на него в полнейшем непонимании.
— Ну, для равнодушного циника, которому на все плевать, вы выкурили из щелей довольно много народу!
— Я никого не выкуривал! — резко возразил Габриел. — Они сами пришли ко мне!
— Значит, либо кто-то боится вас, либо думает, что вы что-то знаете… или возможно, сделаете.
— Ну, они не правы по всем пунктам. Послушайте, Из, возможно, вы поймете это… Может, я не знаю, во что я верю, но я знаю, чего я не люблю. Я не люблю вранья.
Изадора наблюдала за ним в молчании, и постепенно возмущение оставило ее лицо.
А Габриел ушел в темный угол возле входной двери и встал там спиной к женщине.
— Вы расстроились? — подождав, спросила Изадора. — Простите, мне не следовало давить на вас. Я знаю, вы переживаете из-за сестры…
— Изадора… — мягко откликнулся Габриел, глядя в темноту. — Я нахожусь в месте, которое мне не нравится. В месте, которого я не понимаю. Вы знаете, для тех, кто рожден в клетке, решетка — горизонт. Они даже не видят ее. Я не рожден здесь, и я вижу решетку. Я пробыл в этом городе меньше двух дней, а Организация уже торчит за моей дверью. Они угрожали мне, они следят за каждым моим шагом, они мне врали.
— Они вас напугали, — прошептала Изадора.
Габриел поджал губы и потрогал пальцем амулет, висящий на его запястье. Потом медленно покачал головой:
— Нет.
Он повернулся к женщине и увидел, как ее глаза расширились и тело окаменело. «От рыси к кролику», — рассеянно подумал землянин и вдруг понял, что это его она испугалась. Габриел осторожно расслабил лицо, и смерть отступила из его глаз.
— Нет, — повторил землянин. — Они меня разозлили. Торжествующая улыбка разлилась по ее лицу. Изадора снова верила в него.
— Вы сложный человек, мистер Кайли. Габриел покачал головой:
— Нет. Я очень простой. Элспет, она была… — Он беспомощно пожал плечами. — Послушайте, хотите кое-что для меня сделать?
Землянин пошел к столику, убрал пачку жвачки с пласпирусного листка и показал женщине кристалл. — Чип.
— Как думаете, вы сможете узнать, что на нем?
— Это важно?
Габриел не дал себе труда ответить.
— Я попрошу свою подругу в «Байрон Медиа». Она собаку съела на восстановлении программ. Как насчет… — Изадора запнулась. — Может, немного перекусим? Я знаю пару заведений с персональным обслуживанием. Настоящие повара…
Она разочарованно замолчала, когда Габриел покачал головой:
— Я бы с удовольствием, Из. Но мне хочется еще раз прогуляться в Рейнер-парк. Понюхать там немного.
Изадора взглянула на часы:
— Что, сейчас?
— Я думал, он открыт допоздна. Или нет?
— До одиннадцати, по-моему, или до двенадцати. Но я не представляю, что вы надеетесь найти? И потом, вот-вот будет темно.
Темно. Землянин скривился — он забыл. Возможно, в Кьяре нет дней и ночей, но каждая искусственная колония имеет какую-то форму суточного цикла. Но все равно Габриела тянуло еще раз взглянуть на то место, где Элспет провела последние минуты своей жизни.
— Мне просто нужно почувствовать ту землю. Где-то там есть след…
— Спустя три месяца?
— Я видел следы животных — окаменевшие следы, — которым больше ста миллионов лет.
— Вы сейчас не в пустыне, — фыркнула Изадора.
— Именно что в пустыне, — ответил Габриел.
РАЗГОВОР
— Это я. Наконец-то есть сведения о Кайли.