— Эй! Эй!
Лил остановился и медленно повернулся. Рука робота замерла над дверной пластиной. — Да?
— О чем все это? И что значит «предполагаемая» сестра? Лил вздохнул и сказал терпеливым тоном:
— Вам никогда не приходило в голову спросить себя, действительно ли ваш мистер Кайли тот, за кого себя выдает? А?
Глаза Изадоры подозрительно сузились. Лил продолжил:
— Вы встречались с ним три раза, но что вы в действительности знаете о нем? Что вы можете знать о человеке, который, как вы утверждаете, всего лишь ваш случайный знакомый? Кто такой Габриел Кайли? Скорбящий брат? Или кто-то еще? Он не упоминал, что он киборг?
— Киборг? — ошеломленно переспросила Изадора.
— В широком смысле слова. У него есть протез. Он не упоминал об этом? — Лил удовлетворенно поджал губы. — Очевидно, нет.
— Почему он должен упоминать? А что за протез?
— Ну, мы же с вами не будем нарушать Законы о неприкосновенности частной жизни, не так ли? Моя мысль проста: что вы действительно знаете о Габриеле Кайли, мисс Гацалуменди?
Пелем Лил отвернулся, подождал, когда робот откроет дверь, и вышел из квартиры. Робот следовал за ним как горгулья-тень.
— Ладно, тогда кто он, по-вашему? — крикнула Изадора. — Эй!
Лил иронично покосился на нее, но тут дверь закрылась. Женщина сделала два шага к ней и остановилась, зная, что это бесполезно. Потом машинально вернулась на диван.
— Черт, — прошептала Изадора, тяжело дыша. — Черт. Женщина осторожно вытащила из кармана сложенный
пласпирус с чипом и уставилась на него. «Я здесь чужой», — вспомнила она слова землянина.
Кто ты, Габриел Кайли? И если ты тот, за кого себя выдаешь, тогда кто такой Пелем Лил?
Рука Изадоры метнулась к настенному фону. Что было написано в удостоверении?
— Ц-У-Р-3, Зеленый сектор. Только голос, — быстро добавила она.
Мгновением позже женский голос ответил:
— Центральное Управление Расследований и Задержаний, Зеленый сектор. Чем могу помочь вам?
— У вас там есть капитан Пелем Лил?
— Да, соединяю вас, — прощебетал голос. Палец Изадоры повис над кнопкой. «ОТБОЙ».
— Офис Пелема Лила, слушаю вас.
— Будьте добры, я бы хотела поговорить с Пелемом Лилом. — Капитана Лила в данный момент нет. Могу я помочь вам?
Изадора заколебалась, но все-таки решила настаивать:
— Я должна поговорить с капитаном Лилом, это действительно очень срочно.
— Боюсь, капитан Лил на совещании у комиссара. Разрешите узнать…
Изадора разомкнула связь.
— О Боже, — выдохнула она. — Дура. Дура-дура-дура. Почему ты лезешь не в свое дело, Из? Это не твое дело, а ты в него влезла.
Итак, Капитан Лил существует, но капитан Лил, на совещании у комиссара. Тогда с кем она только что говорила? Глаза Изадоры невольно метнулись к входной двери. Ее пальцы сжались на сгибе пласпируса, а затем она набрала еще один номер. Сварливый женский голос ответил:
— Слушаю.
— Чуен, — сказала Изадора, — ты не окажешь мне одну услугу?
Ноги Габриела шелестели высохшей степной травой. Ночью в Рейнер-парке казалось теснее, чем днем, хотя Габриел знал, что это только иллюзия. Черные деревья теснились со всех сторон, застывшими ветвями выхватывая из мрака свет парящих по всему парку осветительных шаров.
Повторный осмотр ремонтных лесов лишь подтвердил то, что землянин и так знал. Чтобы Элспет лежала там, где ее нашли, кто-то должен был передвинуть ее тело. Оглядываясь вокруг, Габриел уже не понимал, зачем он пришел и что надеялся найти. Может, ему просто нужно было пропитаться духом этого места? Увидеть его таким, каким видела его Элспет?
В свободные дни на Октавии, выслеживая животных по густым лесам ради пищи, Габриел часто прибывал на место, где видимый след кончался, — например, там, где начиналась каменистая земля, на которой мягкие лапы мелких млекопитающих не оставляли никаких отпечатков. Обычно ему было достаточно просто впитать дух этого места, постараться понять, куда животное, которое он выслеживал, захотело бы идти, что привлекло бы его, какой была его цель.
Но здесь? И спустя три месяца! Он подивился собственной наивности.
Габриел как раз подходил к той границе, где степь переходит в зеленые луга, когда до него долетел слабый, но хорошо знакомый острый аромат. Его память помчалась вдогонку телу, которое уже признало этот запах и застыло на месте. Это был запах, которого он не вдыхал семнадцать лет. Запах эвкалипта..
Его глаза жадно всматривались в темноту. Где-то там должен быть кусочек эвкалиптового леса, кусочек… дома! Все в Габриеле рвалось бежать искать его, но он сдержался. Сейчас не время.
«Он никуда не денется, приятель», — сказал себе землянин и повернул в другую сторону.
Вскоре он увидел прозрачный цилиндр Часов Чандры, встающий как остров в море освещенной шаром лужайки. На другой стороне лужайки кто-то жонглировал факелами. Вот так. сюрприз. Кто бы ожидал найти здесь, в Кьяре, это примитивное уличное искусство? Сам жонглер находился в тени, и пламя выписывало дуги вверх и вниз, взад и вперед — раз-два-три, раз-два-три, — как будто по своей собственной воле.
Габриел ухмыльнулся и пошел вокруг лужайки. Сразу за кругом света, возле того места, где крошечный искусственный ручеек выбегает из леса Северной сосны, на парковой скамейке сидела хрупкая фигурка. Сорилыцица, узнал землянин. Значит, она приходит сюда и но вечерам.
В этот момент старушка размахнулась и бросила в траву что-то невидимое. Через несколько секунд металлический отблеск сказал землянину, что робот-уборщик слопал свою добычу.
Габриел подошел к скамейке. Услышав его шаги, старушка подняла голову. Глаза у нее оказались бледно-зеленого цвета — еще бледнее, чем обычно бывают у пожилых.
— Привет, — без удивления сказала Сорилыцица и откусила шоколадку.
Габриел опустился рядом с ней на скамью. Старушка оживленно наблюдала за ним, потом на ее лице появилось озорное выражение. Она оторвала шоколадную обертку и бросила ее, следя, как та беззвучно приземляется на росистую траву.
Сорилыцица не отрывала глаз от обертки, пока ее крошечная Немезида не выскочила с жужжанием из-под скамьи. Старушка вздохнула, когда ее краткому триумфу пришел конец, и уставилась на пустую траву. Робот-уборщик тем временем вернулся на свой пост.
— Исчезла, — грустно сказала женщина на стандартном с легким акцентом. — И так каждый раз.
Минуту они сидели молча, но вот, повеселев, старушка снова повернулась к Габриелу.
— Итак, — мягко сказала она, — ты вернулся мужчиной. Взгляд ее был любопытно рассеянным, смотрящим в какую-то даль, доступную только ей.
— Вы знаете меня?
— Я всегда тебя узнаю. — Старушка опять посмотрела на траву, куда бросила обертку, и вздохнула. — Они забрали ее.
Они каждый раз забирают ее. Даже эту забрали, как забрали все остальное.
— Я хотел спросить, вы не видели здесь девушку… — начал было Габриел.
— Девушку? — перебила старушка. — Какую девушку? Здесь только ты. И я. Только мы.
— Я не имел в виду сейчас, я имел в виду… — Габриел остановился, понимая, что сделал ошибку, подсев к ней. Но, не желая сразу сдаваться, он попробовал еще раз: — Как вас зовут?
Старушка взглянула на него с разочарованием.
— Ты забыл? Ах, они часто забывают, когда возвращаются. Это долгое путешествие.
Затем она оживилась.
— Но я помню. Я бы узнала тебя даже в травинке… Или в одной из этих серебряных пчел. Я Луиза. Я вернулась Луизой Дод, — весело сообщила она. — И меня тоже никто не узнал. Кроме Эллиса. Он каждую ночь встречается со мной в этом парке. Ты пришел за историей? Давно мы не рассказывали друг другу истории. Какую из них ты хотел бы услышать?
— Я не помню этих историй, — с сожалением сказал Габриел.
— Ах нет, ты не помнишь. Это долгое путешествие. — Она пошарила вокруг глазами и наконец уставилась вверх, на темное небо. — Штопор сегодня вышел.
Габриел последовал за ее взглядом к длинной винтообразной туманности, протянувшейся поперек ночного неба.